Параллельщики - Татьяна Буглак

– И об этом никто не догадывался? – Я не могла поверить.

– Некоторые догадывались, но никто не сообразил перепроверить все случаи со стороны «кому выгодно». Иногда исконники все же совершали нападения сами, для поддержания авторитета. Но все эти годы нападения были всего лишь способом решить политические и финансовые проблемы отдельно взятых людей, так что наши «гроссмейстеры» просто использовали их тактику, к тому же впервые доработав ее. И тоже планировали потом подзаработать, уже списавшись с некоторыми политиками в других странах. Все! Не было вселенского заговора, не было всемирной тайной организации, а была только жадность одних и жажда власти – других.

– И из-за этой жажды власти они готовы были погубить сотни тысяч… – Я вздохнула.

– Верно, и согласны были на все, лишь бы не потерять власть. Помнишь, как те Предтечи в фильме Уиллкотта?

– Помню.

– Ладно, Со. – Лаки заговорил грустным, но твердым голосом. – Мне уже пора. Я рад, что мы все же увиделись.

Он взглянул на меня, потом поднял голову, заметив что-то за моей спиной. От калитки раздался голос отца:

– Ната, ты думаешь ужинать?

– Да, сейчас. – Я на мгновенье обернулась, а когда повернулась к Лаки, его уже не было, только по поднявшемуся к домам туману прошла серебристая рябь.

* * *

На следующий день я, стараясь скрыть свое далеко не такое хорошее, как раньше, настроение, уезжала домой.

Родители, огорченные моим отъездом – увидимся ведь только на Новый год, – конечно, заметили, что со мной не все в порядке, но посчитали, что я огорчена предстоящей разлукой, и отчасти были правы. Но лишь отчасти.

Обычно поездка меня успокаивала, помогая на время отвлечься от серьезных раздумий, но в этот раз все вышло иначе. Я сидела у окна старого «пазика», смотрела на проплывавшие мимо голые поля, уже по-зимнему безлистные деревья лесополос, полузаброшенные деревни и редкие райцентры с новыми однотипными «коробками» сетевых магазинов и думала о вчерашнем разговоре.

Мне было больно, гораздо больнее, чем в прошлый раз, все прошедшие с возвращения месяцы казались своеобразной «анестезией после ампутации». Теперь ее действие закончилось, и вместе с болью пришло понимание безвозвратной потери.

На одной из остановок в автобус сели несколько молодых ребят, судя по разговору – студентов. Вроде бы тихие, вежливые. Я, зацепив их краем сознания, сразу же забыла об этом, вернувшись к своим мыслям. Тот мир не лучше моего, по крайней мере, политики там точно такие же, и борются за власть такими же методами. И в то же время он другой. Различия, когда-то казавшиеся мне ясными и понятными: ухоженность, развитая промышленность, освоение космоса, боﳛльшая обеспеченность людей, – теперь стали неявными, зыбкими, неуловимыми. Вопрос не в материальном, а в чем-то намного более важном. И даже не в той дружбе, что связала меня с ребятами: она тоже была следствием этого неуловимого различия.

С соседнего сиденья раздалась резкая немелодичная музыка, противный мужской голос выдал условно рифмованные слова: «Твой мир красив и светел, но мне совсем неинтересен». Студенты засмеялись, один из них пренебрежительно-заигрывающим тоном ответил на звонок, как я поняла – какой-то девушки. Через некоторое время все повторилось, но теперь звонила уже другая. И так несколько раз. По комментариям его спутников стало понятно, что все звонившие были подружками хозяина телефона, добивавшимися его внимания, а он высокомерно выбирал, с какой из них гулять сегодня: «Нет, с ней не пойду, она нищая, за нее платить надо, а та да – платит за обоих и даст, когда захочу». Потом его телефон зазвонил снова, но уже с другой мелодией, и презрительные интонации в голосе парня исчезли, сменившись заискивающими и просящими: «Да, конечно, завтра же принесу. Не ставьте, пожалуйста, меня же отчислят. Завтра принесу, честное слово!» Отключив телефон, он опять изменился и заговорил наигранно-веселым и одновременно возмущенным тоном: «Придется с такой-то идти, она за ночь реферат накатает, только улыбнусь. Зачем вообще этот сопромат архитекторам? Лучше бы дизайну учили!»

Я отвернулась к окну. «Мир совсем неинтересен». Наверное, разница в этом: там ни один, даже самый глупый и эгоистичный человек не стал бы бравировать высокомерием и презрением к другим людям, и такой песни никто не то что не слушал бы, а даже не додумался написать. Глупость и эгоистичность там – не достоинство, а пусть и неистребимый, но все же порок. Третий ведь на самом деле боялся публикации собранного Ли досье, а у нас – не в стране, а вообще в мире, – даже стопроцентно доказанное в суде преступление далеко не всегда сказывается на карьере «уважаемого человека», а то и позволяет ему получить более высокую должность. Как там у Чехова: «Воровать надо было больше». И там никто не говорит: «Это твои проблемы, решай их сам». Нас вытаскивали сотни совершенно незнакомых людей, от руководителей филиалов до поварих и шоферов, рискуя не «лайками», а работой, а то и свободой. Наверное, поэтому там угроза исконников не разъединила, а сплотила людей, дала толчок науке, освоению космоса, вычистила наносную «пену» псевдокультуры. Ох, куда-то я не туда полезла… А песня противная, к тому же авторы «текстовки и музыковки» наверняка не знакомы с основами написания музыки и стихов, создав «продукт, идентичный натуральному».

Следующие дни я вспоминала, что слышала от физиков о фоне пространства и его взаимодействии с человеческим мозгом. «Мы никогда не думали, насколько наш разум может влиять на окружающую действительность, – слышался мне низкий голос Тихона. – Тем более не ожидали, что мозг может преобразовывать энергию в материю».

«Ничего в этом странного нет, – улыбнулся ему тогда Рамиль Наильевич. – Ведь материя и есть всего лишь особым образом структурированная энергия, и наш разум тоже – энергия химических и электрических взаимодействий. Простите, Инесса, я говорю с точки зрения физика. Единственное, что кажется мне удивительным: как столь малая энергия одного человеческого мозга, одного сознания может привести к спонтанному переходу энергии в материю. Ведь мы сейчас как раз находимся в такой материализации – что о поселке говорить, что вот об этой усадьбе».

– Ната, вы написали статью? – переспросил меня завотделом.

– Что? Да, еще до праздников, сейчас скину. – Я очнулась от своих мыслей.

– И проведите экскурсию, через полчаса девятиклассники приедут. – Завотделом отошел, не очень довольный моей работой.

«Мозг, сознание взаимодействует с теми энергиями, которые ребята называют фоном пространства, и сам является структурированной энергией», – записала я в блокноте и пошла готовиться к экскурсии.

«Вы, Рамиль Наильевич, не правы, – возражал Шафкат. – Вопрос не в количестве приложенной энергии, а в точке ее приложения. Один атом может повлечь за собой процесс ядерного синтеза или распада, так и энергия мозга, видимо, становится £спусковым крючком“, структурирующим другие виды энергии Вселенной в материю».

«Вначале был Логос? – обернулся к нему Виталий. – Так мы до черт знает чего договоримся».