Красный бамбук - Влад Савин

Почти половину пути, через Вьетнам и Лаос до Меконга, мы проделали с войсковой колонной. Даже не вьетнамской, а нашей, советской – в Лаос перебрасывался только что прибывший в Хайфон дивизион С-75. Туда очень хорошо вписались и наш груз (что-то длинное в ящиках – похоже на запасные ракеты), и мы сами, переодетые в форму со знаками ПВО, двенадцать человек, считая меня, бывшего за старшего – причем некоторые лица хорошо знакомы. Саня Мельников «Кот», Равиль Зелимханов «Нукер», Боря Дедов «Дед» – из первого набора «песцов», Ленфронт, зима сорок третьего, до сих пор на СФ служили, теперь вот в командировке оказания интернациональной помощи вьетнамскому народу. Посидели, потолковали, выпили, как положено. Ну и история, однако – не знал, что в Советской Армии товарищи офицеры и на дуэли стреляются!

– Как поручик Лермонтов – его на Кавказ, нас сюда. Ничего, с победой вернемся, все простят.

Остальные были с ТОФ, кто-то служил на торпедных катерах, кто-то был спецом по торпедам. Что везем – знали только мы, для всех прочих (даже для наших военнослужащих) обезличенный «военный груз» в упаковке. Этот участок был самый спокойный, и дорога была как настоящее шоссе, с твердым покрытием, чтоб от сезона дождей не зависеть, машины шли легко и быстро, и навстречу нам часто попадались наши армейские «газики» и «зисы». Приехав, я отправился в военную комендатуру (ну прямо как не заграница – советский военный комендант рулит!), предъявил предписание, узнал про транспорт. На пристани нас уже ждали – у вьетнамцев все, что по воде движется, именуется «джонка», а по мне просто малая баржа самоходная, тонн на сто, или чуть меньше. Погрузились (в трюм, на палубе чисто все) и отправились вниз по Меконгу.

Желтая река – на мой взгляд, и в самом деле вода, земля, растительность по берегу имеют заметный желтый оттенок. Вьетнамцы зовут Меконг – Река Девяти Драконов (по числу больших рукавов дельты, каждый с хорошую реку), лаосцы и тайцы – Матерь Вод, ну а камбоджийцы просто, Великая Река. Он и кормит, и поит, и дорогой служит. Даже там, где один берег наш, Народного Лаоса, а противоположный – вражеский. Поскольку Таиланд это союзник США, и совсем недавно оттуда тоже вторжение было. Но получили тайцы по мордам, и с тех пор тут формально фронтовая зона, а фактически как «странная война» на западе в тридцать девятом. Поскольку река нужна всем – и лаосцам, и тайцам, и для рыбной ловли, и для транспорта. Так что шастает здесь великое множество всяких плавсредств, как в мирное время – но все же заметить можно, кто к нашему берегу жмется, кто к ихнему. Однако же не стреляет никто – хотя в некоторых местах на том берегу я в оптику и солдат видел, и пушки, и военные машины. На нашем, впрочем, тоже – так что равновесие соблюдено.

Наша охрана, однако, бдила на палубе у трех пулеметов (причем один – ДШК). Поскольку здесь надо опасаться не только (и даже не столько) провокаций тайско-американской военщины, как банальных пиратов. В любую войну и смуту всякие «батьки атаманы» с бандами плодятся, как блохи на барбоске, и с великой охотой грабят все, что везут по большой дороге (или по реке – это частности). Один раз я видел, как от тайского берега отчалила лодка, в которой сидело с десяток вооруженных людей, одетых кто во что – но сблизившись с нами метров на триста и разглядев у нас пулеметы и вьетнамских солдат, поспешно повернули обратно.

– Военные грузы не трогают, мы их уже приучили, – сказал товарищ Фан, старший из прикомандированных к нам вьетнамцев (мы его в Ваню перекрестили, он в СССР учился, по-русски говорил почти без акцента), – но на каких-нибудь мирных торговцев могли и напасть. Обычно не убивают тех, кто не сопротивляется, и даже не грабят полностью, а берут половину или две трети товара. Иначе не будет торговцев, не будет и добычи.

Два раза видели наши «миги», парами пролетавшие вдоль реки. На нашем (восточном) берегу вдали были различимы горы, а возле воды чаще был не лес, а рисовые поля, и чем южнее, тем больше. На третий день прибыли к камбоджийской границе, дальше по реке не пройти, впереди были водопады Кхон, двадцать метров перепад высоты и почти десять километров ширина потока. Там нас уже ждали – что мне нравится во вьетнамцах, так это прямо немецкая организованность. Ящики с торпедами снова погрузили в машины (наши трехосные «зисы», очень похожие на ЗиЛ-157 иной истории), и колонна отправилась в путь, в голове и замыкающими шли бронетранспортеры с зенитками. Дальше начиналась дорога по территории Камбоджи, ударно построенная тоже в последние годы, в качестве рокады для нужд фронта, по ту сторону Меконга были полпотовцы, ну а здесь «освобожденная территория», где по факту власть принадлежала Вьетконгу (и население в большинстве было вьетнамцы, а не кхмеры). Двести пятьдесят километров до города Кратьэх преодолевали почти сутки. Там дорога (по местной мерке, так шоссе) отвернула от реки на восток, еще восемьдесят километров до города Снуль, ну а дальше снова Вьетнам – Южный, пока еще оккупированный американским агрессором. Тут пришлось двигаться с большей осторожностью, но осталось совсем немного. Вот и река, тот самый Сайгон, здесь он близок к истоку – но, по уверениям вьетнамских товарищей, нам глубины хватит. Деревня у реки, пристань, даже какое-то подобие верфи. И семь джонок у причала – хватило бы пяти, но пригнали с запасом.

Дальше начиналась наша работа. В большом сарае (скрывающем от посторонних глаз) вытащить торпеды из контейнеров, тщательно осмотреть, вскрыть горловины, проверить приборы курса, глубины, заряд аккумуляторов. Сами контейнеры-трубы крепили ниже ватерлинии по обе стороны от киля – на джонки, вытянутые на слип. Загружали в трубы торпеды, с задней стороны закладывали пиропатрон и крышку завинчивали наглухо, а переднюю наоборот, крепили чуть-чуть, на походе ее будет водой прижимать, а при залпе ее торпеда вынесет, вылетая наружу. В Астрахани в 1919 году на рыбницах были две пары клещевидных захватов, каждый из которых надо было ослабить, изнутри шесть раз ручку повернув, а затем дернуть за тросик, запуская движок торпеды – целых три действия, причем без гарантии, что торпеда не застрянет или не ударится о клещи винтом и рулями. Сейчас же достаточно было лишь дернуть за тросик, запаливая пиропатрон – после чего торпеда вылетала на скорости, стандартно запустив движок от куркового зацепа – что заодно позволяло сильно уменьшить начальную просадку в глубину, для мелководья архиважно. Вся система была проверена на полигоне в Союзе, в моем личном присутствии, работала без замечаний. Единственным минусом был хороший пузырь, вырывающийся на поверхность у носа джонки – решили, что американцы уже не успеют ничего понять, а тем более воспрепятствовать. Работали все – и наши, и вьетнамцы. И был азарт – очень хотелось попробовать, что выйдет в результате.

1 мая слушали радио, узнали про гнусное преступление американского империализма. Их истребители сбили наш гражданский самолет, рейс на Ханой – падлы, я ведь месяц назад таким же рейсом летел! Теперь приносят лицемерные извинения и предлагают разобраться с привлечением комиссии ООН. А наших уже не вернешь – пятьдесят два советских человека погибли, ну мы вам покажем извинения, кровью будете плевать… а после, может быть, ваши извинения и примем. Так что работали мы после такого со злым ожесточением, об отдыхе не думая. Вьетнамские товарищи тоже прониклись, выражали нам сочувствие и надежду, что наши погибшие не останутся неотомщенными.