Янтарный меч - Ольга Ромадина

Ярина с удивлением оглядывалась: не будь вокруг такая глушь, из Малых Пригорков могла бы получиться хорошая крепость. Осаду здесь держать можно спокойно.

Ворота стояли нараспашку, но рядом дежурили двое угрюмых мужиков с вилами. Она их знала: те самые, что привозили несчастного, мучившегося глазной лихоманкой. Увидев Ярину, они расплылись в щербатых улыбках.

– Как ваш больной? – она вымученно улыбнулась в ответ.

– Хорошо, госпожа. Уже и забыл, что едва не ослеп. Мы сделали, как вы велели, через седмицу и отпустило.

– Не нас ли ждете? – спросил Тильмар. Плечи его ощутимо расслабились, стоило им въехать под защиту стен. Он соскочил с коня, поправляя привешенные к седлу обереги.

– Нет, господин, – выговор у местных был гораздо чище, да и говорили они без подобострастия. – Обоз торговый должен прийти.

Тильмара они восприняли спокойно, смотрели с беззлобными усмешками, как на старого знакомца, который их забавлял. Ярина не сразу сообразила, что он из Ольховника ехал тем же путем, значит, они знали его.

– Проблем с амулетами не было? – Тильмар провел ладонью по стене.

– Как сказать, – один из мужиков вытащил из-под рубахи оберег. – Кто за стенами сидел прошлые дни, у тех все честь по чести. А кто в лес да на болота выбирался – ладанки почернели, будто их огнем опалило. Из тех висюлек, что вы изволили на стенах развесить, часть оплавилась, одни шнурки остались. Было то…

– Пять дней назад, – подсказал Тильмар.

– А вы откель знаете?

– Знаю уж. Нам нужен ночлег и ужин. Ваша гостевая изба еще стоит?

Мужики отчего-то расхохотались.

– Куды она денется, – ухмыльнулся один. – Все будет, господин, не бойтесь.

Он побежал куда-то, а второй остался, вглядываясь в вечерний сумрак.

– Почему они тебе сразу поверили? – в голове не укладывалось, как недоверчивые люди, которые даже Гора недолюбливали, могли запросто пустить на постой незнакомого колдуна. А вдруг он детей ворует!

– Это все мое обаяние, – улыбнулся Тильмар безмятежно, но, увидев ее сердитый взгляд, сказал уже серьезнее. – Все гораздо проще, птичка. Четыре года назад мы с твоей сестрой сбились с тракта и очутились здесь. Тут как раз началась заваруха… в общем, мы их очень выручили. Не знай они меня, за ворота бы не пустили. Ни когда я к вам ехал, ни сейчас.

Ярина попыталась представить, как Нежка бы смотрелась здесь, как могла кого-то выручить, и не смогла. В их деревне сестра не помогала никому.

– Ты не хочешь рассказать им, что дети в безопасности? – спросила она, собираясь слезть с телеги, но Тильмар положил ей ладони на плечи и остановил.

– Нет, Гор сам расскажет. Пусть поостерегутся. И ты пока посиди. Я телегу к дому подгоню, нечего ноги бить.

– Я не хрустальная! – возмутилась Ярина уже всерьез. – Или ты сейчас же скажешь, чего боишься, или…

Тильмар усмехнулся и легонько погладил ее по волосам, не дав закончить.

– Не сердись, – попросил он. – Я обещал все рассказать? Я свои обещания держу. Завтра, как отъедем подальше, все узнаешь. А пока – потерпи. Я быстро. Утрясу все с ночлегом и заберу тебя. Только Орма отдам, его выкупают и накормят. Есть тут у меня одна знакомая.

– Я и сама могу…

– Ты устала, пусть о нем позаботятся.

Он достал корзинку и поспешил следом за ушедшим мужиком, скрывшись из виду, а Ярина нахохлилась. Обида жгла в груди пуще прежнего. Тильмар с кем угодно готов был откровенничать, но не с ней. Она совсем безмозглая для него, что ли?

– Дорога дальняя, госпожа? – добродушно спросил оставшийся на страже мужик. Он косился на нее украдкой, все больше вглядываясь в вечернюю синь.

– До Ольховника, – вздохнула Ярина и поинтересовалась из вежливости, видно же, что ему поговорить хотелось. – Кто-то важный должен приехать?

– Дык, сынок мой с обозом ушел две седмицы назад в Ракитник. Голубь надысь от купца нашего прилетел, должны были они возвертаться третьего дня, ан-нет. Мы с ним, верите ли, госпожа, разругались вдрызг, чуть рыло я ему не начистил. Этот осел на двух копытах возьми и свали с купцом. А спина у него больная, как прихватит – не разогнуться. Вот думаю, не случилось ли чего. Мы такого друг другу наговорили, вспомнить страшно. Ссора ссорой, один ведь он у меня остался. Как подумаю, холодный пот прошибает. Я ему еще кричал вслед: “чтоб тебя погань навья взяла”. Дурень! Как жить буду, ежели он не вернется?

Мужик говорил и говорил, выплескивая все, что накопилось в душе за эти дни, а у Ярины перед глазами стояла последняя улыбка Гора.

Она уже видела ее. Дважды. И каждый раз он шел на смерть, упрямо задвигая ее за спину. Сразу вспомнилось, как они с Тильмаром не давали ей шагу одной ступить, отмалчивались.

А она все дулась, как мышь на крупу, обиду свою баюкала. Ужас сдавил ледяными тисками.

А если она его больше не увидит? Никогда! Если все, что останется в памяти – обида и те слова несказанные. Ей теперь жить с этим, думать, вспоминать. Жалеть, отчаянно, до крика, что дурой такой была! Промолчала, когда нужно было вцепиться и заставить его выслушать.

Он ее от себя гнал, но что она сделала, чтобы остаться? Ладно толку от нее никакого. Но Гор же и Тильмара спровадил, хотя сам еще не поправился. И помощь бы ему не помешала. Обереги эти… столько даже самые богатые купцы на телегу не навешивают. От чего он так ее защищал?

Ярина сдавила пальцами виски.

Если она уедет сейчас, будет жалеть всю жизнь! С чем бы ни собирался столкнуться Гор, он теперь один. Раненый. Из дедушки воин плохой, и боится тот чего-то. Ярина беспомощно оглянулась на дома, за которыми скрылся Тильмар.

Они все решили за нее, а она тоже хороша, не воспротивилась. Теперь не убедишь вернуться. Заупрямься она, Тильмар перекинет через седло и увезет в Ольховник. Извинится, конечно, это он умеет. Отговорится тем, что ее хотел спасти. Но будет поздно!

Что-то должно произойти в лесной избушке. Что-то опасное, иначе бы ее не увозили с такой поспешностью, в телеге, увешанной оберегами в три ряда. Не петляли бы по топям.

За эти две луны ей не в первый раз приходилось решать второпях. Она не стала дожидаться, пока вернется Тильмар: одним прыжком оказалась в седле. Гнедой встал на дыбы, но Ярина уже успела пропихнуть ноги в стремена и вонзила шпоры в бока.

Перед глазами мелькнуло побелевшее лицо стражника ворот, прежде чем конь унес ее прочь. Обратно, на болота.

Ветер выл в ушах. Ярина прижалась к холке жеребца, пальцы намертво сжали уздечку.

Скорей, скорей!

Тильмар наездник в сто раз лучший чем она, даже на дохлой кобылке догонит.

Они неслись по краю топей, но все равно безнадежно опаздывали. Конь был в мыле, на обратный путь такой бешеной скачкой его не хватит.