Профессор Мориарти. Собака Д'Эрбервиллей - Ким Ньюман

Я заглянул в его прозрачные холодные глаза. Профессор держал голову неподвижно.

Несомненно, он рассказал мне правду.

В нашем купе стало холодно. Поблизости от Мориарти всегда было и будет холодно.

— Мориарти, мы почти уже добрались до конечной станции.

— Да, Моран. Думаю, добрались.

Каков конец — вы знаете. Кто-то упал в водопад.

Множество дичайших историй придумано о том, что приключилось с Мориарти в Швейцарии. Ещё большую путаницу внесло публичное разбирательство между одним из его братьев и тем доктором-писателем из «Стрэнда»{44}. Удивительно, но полковник Мориарти вздумал после смерти профессора сделать из него святого. Тот самый полковник! Помните: «Пошёл к чёрту, Джеймс»?

Мориарти-средний посылал гневные письма в газеты: обелял имя брата и обвинял в его гибели «непрофессионального авантюриста». Нахал Батсон понёс в ответ всю ту чепуху про «самого опасного человека в Лондоне» — пытался реабилитировать своего длинноносого соседа по квартире. Стороны грозили друг другу судом. В клубах, новостных колонках и на улицах кипели страсти.

Команчи с Кондуит-стрит задали перцу недружной банде плакс, которые прежде работали на Ватсонова дружка. Этот эпизод наверняка заинтересует специалистов по уличным дракам.

Джеймс Мориарти-третий, чёрт его дери, набрался наглости и продал в «Пэлл-Мэлл газет» личные воспоминания с детальным описанием всех злодейств, в которых был якобы повинен профессор. Эти почеркушки за него наваляла некая ирландская старая дева{45}, но даже с её помощью Джеймс-младший не смог выжать из себя сколько-нибудь удобоваримый текст. Он стал единственным Мориарти, которого официально признали виновным в суде: «Пэлл-Мэлл газет» обвинила его в нарушении условий договора и обязала вернуть гонорар.

Выяснилось, что Толстяк с Уайтхолла приходился Жердяю с Бейкер-стрит родным братом. Они с полковником Мориарти обменялись краткими и злобными зашифрованными коммюнике на гербовой бумаге клуба «Диоген» и департамента снабжения соответственно. Эти документы не дозволяется читать никому, кроме «весьма узкого тайного круга», а обнародуют их, только когда минет сотня лет со дня смерти некоего Мальчика Билли{46}.

Я избежал поднявшейся кутерьмы и счёл за благо продолжить континентальный отпуск. В весьма приятной компании. За всеми перипетиями следил, читая старые газеты в отелях. Французская Ривьера — рай для охотника. Оттуда рукой подать до Северной Африки с её экзотической дичью и превосходными базарами.

К тому же я давно жаждал выяснить, так ли искусно, как гласит молва, владеют картами игроки из речных казино Миссисипи. Да и два раунда с проклятым йети меня не удовлетворили (ничья, хотя в первый раз мы встретились на его поле, а во второй — на моём). Охотничья честь обязывала предпринять третью попытку и добыть мохнатую шкуру гималайского ми-го.

Многие, если не сказать почти все, уцелевшие работники фирмы оказались в руках полиции. Лишь один из них, Чарли Вокинс из Королевской оперы, едва не проговорился ищейкам о Мориарти (правда, он называл профессора «Макавити»), Чарли погиб в своей камере от укуса ядовитого паука, который до той поры встречался исключительно в тропиках. Появление этой твари в Холборне вызвало настоящий переполох среди арахнологов. Остальные наши сообщники благоразумно придерживались версии «ничего такого не знаю» и молчали во время ареста, на суде и после. Бац вообще на все вопросы лишь выкрикивал своё имя и показывал неприличный жест.

Говорили, фирма Мориарти совершенно уничтожена, но обратите внимание, кто именно говорил. Скотланд-Ярд. А Скотланд-Ярд вообще признал существование нашего предприятия исключительно из-за надоеды Жердяя. Они бы с гораздо большим удовольствием закрыли на всё глаза, ведь (и это следует произносить гнусавым пропитым голосом) «подобное не может случиться в Лондоне, вы же знаете, а если б и могло, мы мигом положили бы конец безобразию, ибо британская полиция — самая лучшая полиция в мире». Как ни прискорбно, последнее утверждение похоже на правду. По сравнению с иностранными держимордами даже недоумки вроде Лестрейда, Макензи и Макдональда покажутся настоящими гениями.

Ещё о крахе фирмы во всеуслышание заявлял пресловутый Джон X. (или, что ещё более запутывает и без того запутанное дело, Джеймс X.) Ватсон. Врач, чья литературная карьера ухнула с Рейхенбахского водопада. Ведь «Стрэнд», и я смело могу вам за это ручаться, вряд ли польстится на воспоминания о чертовски загадочных и интересных случаях растяжения спинных мышц, хромоты или аппендицита.

Да, мы понесли серьёзный урон, но я не единственный из всей фирмы сумел удрать. Улизнул, к примеру, душитель Паркер. Саймон Карн в очередной раз устроил маскарад и переоделся частным детективом, который поклялся «непременно поймать этого прохвоста Карна». Констебль Пербрайт и Фэнни Замарашка как раз проворачивали вместе аферу на площади Севен-Дайлс: фальшивая сирота притворялась, что её домогается какой-нибудь богатенький франт, а констебль появлялся в самый ответственный момент и выколачивал из того денежки. Когда нагрянули полицейские, Пербрайт смешался с настоящими ищейками, «арестовал» Фэнни и «повёл её на допрос в Скотланд-Ярд». Они вскочили на поезд Брайтон — Бель, и больше их никто не видел. Думаю, когда Замарашку отмыли и переодели в нормальную одежду, она стала совершенно неузнаваемой.

Миссис Хэлифакс охотно призналась во всех грехах, начиная с непристойного поведения и торговли детьми и заканчивая нечестно нажитыми деньгами и привычкой переодеваться настоятельницей женского монастыря. Но при этом клялась и божилась, что бедняжки, снимавшие у неё квартиру (престарелый джентльмен и его приятель-военный), не имели ни малейшего представления о непотребствах, творившихся на нижнем этаже. Мне нравится, когда шлюхи знают своё дело. Ведь вы платите им не только за удовольствие, но и за последующее молчание. Девочки миссис Хэлифакс не посрамили старинной профессии. Когда я вспоминаю их, на глаза наворачивается слеза, начинает чесаться причинное место и хочется проверить, на месте ли бумажник.

Полли Чалмерс, она же дрожащая от страха горничная, заявила, что только сейчас очнулась от ужасного сна и совершенно не помнит последние семь лет своей жизни. Керидвен Томас, она же Тесси Слониха, во время ареста отправила троих констеблей в больницу (один там и остался) и поклялась, что ни одна камера её не удержит (а ещё точнее — не вместит). Галина Станевичова, она же Шведка Сюзетт, на все вопросы полиции отвечала по-польски и привела в крайнее недоумение шведского переводчика, которого за немалые деньги нанял Скотланд-Ярд.

Вин Лю Цон, она же Лей Лотос, вышла из тюрьмы после того, как кое-кто потянул за нужные ниточки, и устроилась в Лаймхаусе. Зажигает теперь ароматические палочки для Повелителя Загадочных Смертей. По правде говоря, именно на него девушка и работала всё это время. Её новая должность вроде бы вполне безобидна, но вы же не знаете, что именно происходит с посетителями, когда догорают эти самые палочки. Если вышеупомянутые посетители отклоняют вежливое предложение о сотрудничестве или отказываются поделиться информацией.