Трофей императора - Алина Углицкая

Он хотел ее душу.

Хотел видеть страсть в ее глазах. Чувствовать, как она отдается ему не из мести или по договору, а по любви. Хотел ласкать ее тело, ловить каждый вздох и понимать, что для нее это такое же таинство, как и для него. Но эта роскошь была ему недоступна.

- Я не вправе давать вам советы, Владыка, - Фаэрн осторожно покачал головой, - в том, что касается женщин, у вас больше опыта.

Роннар мрачно хмыкнул, следя взглядом за тем, как анкры играют в воздухе в догонялки.

- Боюсь, весь мой опыт теперь ничего не значит. С ней я как робкий юнец, враз теряю всю свою смелость.

- Может, стоит сказать ей правду? О мельхе, о том, что вы пожертвовали императорским титулом ради ее родных…

- Нет! – он резко его оборвал. - Я не буду унижать себя оправданиями. Это недостойно мужчины.

- Тогда… - Фаэрн на минуту задумался. – Вам нужно начать все заново.

- Что ты имеешь в виду?

- Представьте, что вы только встретились. Начните ухаживать за ней, проявите заботу, внимание. Это всегда действует безотказно на женщин.

- Неужели? – Роннар окинул его скептичным взглядом. – А говоришь, опыта нет. Мне-то как раз не приходилось ухаживать за женщинами. На них безотказно действовал титул императора. А за возможность провести ночь в моей постели многие из них продали бы душу Халлу… Только не Ленси, - закончил он с грустной улыбкой. – Мне нечего ей предложить. Она меня ненавидит.

Он пошевелил веткой затухающий костер, и тот взвился снопом алых искр. Но Роннар не боялся, что кто-то заметит их укрытие. Остатков его сил и маги Фаэрна хватило, чтобы создать купол невидимости и тишины над этим местом. Купол был неосязаемым, но отлично справлялся со своей функцией: надежно укрывал от ненужных глаз и ушей.

- Вы ошибаетесь, - не согласился Рубиновый и кивнул в сторону резвящихся анкров. – Посмотрите на них. Дин искренне счастлив рядом с принцессой. Да и она, похоже, полюбила его. Разве была бы она к нему так добра, если бы ненавидела вас? Нельзя любить сына и ненавидеть его отца.

- Женщины могут и не такое, - бросил Роннар с кривой усмешкой.

Например, его мать безумно любила своего единственного сына и при этом люто ненавидела его отца.

- Простите, но принцесса Валенсия не похожа на… - Фаэрн вовремя замолчал под тяжелым взглядом Владыки. – Но если вы не вернете ее благосклонность, ваши силы быстро иссякнут. Ритуал должен быть завершен.

- Я знаю.

- В таком состоянии вы не сможете принять участие в битве за трон. Это будет равносильно самоубийству!

На лице Роннара появилось жесткое выражение.

- Значит, придется рискнуть, – припечатал он, поднимаясь.

Его сознания коснулся далекий зов. Это кто-то из верных ньордов спешил передать донесение.

Расправив плечи, Роннар бросил на анкров последний взгляд и направился вглубь пещеры.

Сегодня он должен точно решить, что делать дальше.

Первое сообщение пришло от Ди Грейна. Храбрый капитан наконец-то нашел неуловимого герцога Элоизия. И кто бы знал, где скрывался подлый изменник!

Узнав, что дядя все это время отсиживался в Эльвериолле, под плащом у эльфийского короля, Роннар понял, что задушит родственника собственными руками, как только тот ему попадется.

Но Арман был далеко не глуп. Он нашел самое безопасное место для спасения своей никчемной душонки. У эльфов ему ничего не грозило, даже такая вещь, как принудительное возвращение в Ламаррию.

И все же Роннар был уверен, что они скоро встретятся. Герцог обязательно будет участвовать в битве за императорский трон. Его тщеславие просто не позволит ему упустить этот шанс.

Только будет ли Арман Элоизий честно сражаться?

Ломать голову над этим вопросом Роннару было некогда. Вслед за донесением от Ди Грейна пришли вести из Этрурии.

Верный Владыке Адамант Торнберг сообщил, что все принцессы были раскиданы по разным монастырям, далеко в предгорьях между Этрурией и Ремнискейном. Но ньорды уже собрали девушек в условленном месте. Они ожидают, когда к ним присоединится отряд, отправленный на вызволение старого короля.

С последним возникла заминка, поскольку Фабиан находился под круглосуточной охраной. Ньордам пришлось использовать драконью магию, запрещенную на человеческих землях. Это был рискованный шаг, и еще месяц назад Роннар осудил бы такое решение. Но теперь он только мысленно ответил Торнбергу:

«Отлично. Сообщишь, когда перейдёте границу».

Никто не увидел сухую улыбку, коснувшуюся его губ.

Нет, он не станет унижать себя и свою супругу жалкими оправданиями. Валенсия вряд ли это оценит после всего, что он натворил. Он поступит иначе. Докажет делом, что она может ему доверять.

***

Теперь он каждый день наблюдал за своей женой, подмечая в ней перемены, и не мог решить, нравятся они ему или нет.

После того странного сна, продолжавшегося несколько дней, она изменилась. Стала сдержаннее и взрослее. Увереннее. Смотрела ровно, не стесняясь, и на ее щеках больше не вспыхивал тот милый румянец. Она обрела силу, и это чувствовалось в каждом движении, в каждом взгляде, в каждом слове, вылетевшем из ее уст.

Такой Роннар свою альхайру еще не знал. И такой она была только с ним.

Рядом с Дином ее облик менялся. Она превращалась в смешливую девчонку восемнадцати лет, способную на любые безумства в компании маленького дарга.

Надо было видеть, как эти двое носятся друг за другом по бесконечным подземным коридорам, играя в горелки. Или какие пируэты выделывают на анкрах. Или как сидят у костра, прижавшись плечом к плечу, жарят кусочки мяса, нанизанные на веточки, толкаются и хихикают, будто обоим по десять лет!

С Фаэрном Валенсия вела себя достойно и мило, как истинная принцесса. Улыбалась, отвечая на его слова. Помогала свежевать добытую дичь и готовить еду. Даже как-то в шутку призналась, что в Обители ей страшно не хватало мяса. Мол, баранья нога и телячья вырезка - это единственное, что удержало ее от полного перехода. Она просто представила, что никогда больше не попробует их…

И глядя на это, Роннар невольно чувствовал собственную ущербность. Его сердце сжималось от ревности.

Ревности к собственному сыну и брату.

Он почти ненавидел себя за это чувство. Но вместо того, чтобы отвернуться, уйти, заставлял себя оставаться на месте и терпеть сердечные муки. Это было его наказание.

А по ночам, вдыхая запах альхайры, пропитавший пещеры, он мучился от желания. Воспоминания о ее теле не давали заснуть. Начиная дремать, он не мог отделаться от ощущения ее близости. Словно она лежала рядом, обнаженная и зовущая, и покорная его зову.