📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыРусский дом - Джон Ле Карре

Русский дом - Джон Ле Карре

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 107
Перейти на страницу:

И еще я вспомнил остров, тот вечер, когда мы с Барли стояли на галечном пляже и смотрели, как по серой зыби Атлантики на нас катится вал морского тумана.

«Они же никогда ее не выпустят, верно? – сказал Барли. – Не выпустят, если что-нибудь пойдет не так».

Я промолчал, да он, полагаю, и не ждал от меня ответа, но он был прав. Она, чистейшей воды советская гражданка, совершила чистейшей воды советское преступление. А до категории тех, кого обменивают, она далеко не дотягивала.

«И в любом случае детей она ни за что не оставит», – сказал он, подтверждая собственные сомнения.

Некоторое время мы смотрели через океан – он на Катю, а я на Ханну, которая тоже ни за что не оставила бы своих детей, а хотела взять их с собой и сделать честного человека из поденщика на полях юриспруденции, который спал с женой своего старшего партнера.

* * *

– Реймонд Чандлер! – возопил дядя Матвей из глубин любимого кресла, перекрикивая соседские телевизоры.

– Потрясающе, – сказал Барли.

– Агата Кристи!

– Ну, как же! Агата.

– Дэшил Хэммет! Дороти Сейерс, Джозефина Тей.

Барли сидел на диване, где его устроила Катя. Комната была крохотная. Раскинув руки, он, пожалуй, мог бы одновременно коснуться противоположных стен. Застекленная горка в углу хранила семейные реликвии. Катя уже познакомила его с ними. Керамические кружки, подарок ко дню ее свадьбы от одного ее друга, который сам их изготовил, поместив в медальоны портреты жениха и невесты. Ленинградский кофейный сервиз, уже разрозненный, некогда собственность дамы в деревянной рамке на верхней полке. Старинная коричневатая фотография безупречно толстовской пары: он – бородатый и очень внушительный, в накрахмаленном белом воротничке, она – в шляпке и с муфтой.

– Матвей без ума от английских детективных романов! – крикнула Катя из кухни, где завершала последние приготовления.

– Как и я, – ответил Барли, уклоняясь от истины.

– Он говорит вам, что при царях они запрещались. Уж цари не потерпели бы подобного вторжения в систему их сыска. Водка у вас еще есть? Только Матвею, пожалуйста, больше не наливайте. И обязательно съешьте что-нибудь. В отличие от вас, на Западе, мы не алкоголики. Не пьем без закуски.

Делая вид, будто ему интересно посмотреть ее книги, Барли вышел в тесный коридорчик, откуда мог ее видеть. Джек Лондон, Хемингуэй и Джойс, Драйзер и Джон Фаулз, Гейне, Ремарк и Рильке. Близнецы переговаривались в ванной. Он смотрел на нее сквозь открытую дверь кухни. Ее движения, нарочито неторопливые, словно бы оставались вне времени. Она вновь стала русской, подумал он. Когда что-то ладится, она благодарна. А если не ладится – такова жизнь. Матвей весело ораторствовал в комнате.

– О чем он говорит теперь? – спросил Барли.

– О блокаде.

– Я люблю вас.

– Ленинградцы отказывались признать, что потерпели поражение. – Она лепила пирожки с начинкой из печени и риса. Ее руки на мгновение замерли, а потом вновь отщипнули кусок теста. – Шостакович продолжал творить, хотя чернила замерзали в чернильнице. Писатели продолжали писать романы, и можно было каждую неделю пойти послушать новую главу, если только вы знали, в какой подвал спуститься.

– Я люблю вас, – повторил он. – Все мои неудачи подготовляли встречу с вами. Это факт.

Она резко выдохнула воздух. Они молчали, на мгновение перестав слышать и добродушный монолог Матвея в комнате, и плеск воды в ванной.

– Что еще он говорит? – спросил затем Барли.

– Барли… – начала она протестующе.

– Ну, пожалуйста. Переведите мне, что он говорит.

– С юга немцы были всего в четырех километрах от города. По окраинам они стреляли из пулеметов и били из орудий по центральным районам. – Она вручила ему салфетки, ножи с вилками и пошла следом за ним в комнату. – Двести пятьдесят граммов хлеба рабочим, всем остальным по сто двадцать пять. Что, вас правда так заинтересовал Матвей или вы, по обыкновению, притворяетесь из вежливости?

– Это зрелая, неэгоистичная, абсолютная, упоительная любовь. Я никогда в жизни ничего похожего не испытывал. И решил, что первой узнать об этом должны вы.

Матвей сиял на Барли улыбкой беспредельного обожания. В нагрудном кармане поблескивала его новая английская трубка. Катя посмотрела Барли в глаза, попробовала засмеяться, помотала головой – не в знак отрицания, а чтобы очнуться. Из ванной в халатиках вылетели близнецы и повисли на Барли. Катя усадила их за стол, во главе которого поместила Матвея. Барли сел рядом с ней, а она начала разливать щи. Всячески демонстрируя свою силу, Сергей извлек пробку из бутылки с вином, но Катя согласилась выпить только полрюмки, а Матвею не разрешалось ничего, кроме водки. Анна выскочила из-за стола, чтобы показать ему картинку, которую нарисовала, побывав в Тимирязевской академии: лошади, настоящее пшеничное поле, растения, которые не погибают под снегом. Матвей рассказывал про старика в механической мастерской через дорогу, и опять Барли потребовал, чтобы ему переводили дословно.

– Матвей говорит про знакомого старика, друга моего отца, – объяснила Катя. – Он работал в механической мастерской. И когда совсем обессилел от голода, начал привязывать себя к станку, чтобы не упасть. Так Матвей с моим отцом и нашли его – уже мертвым. Привязанным к станку. Замерзшим. Матвей, кроме того, хочет, чтобы вы узнали, что сам он носил светящийся значок, – Матвей гордо указал на свитере, где именно, – чтобы не сталкиваться с приятелями, когда они в темноте ходили с ведрами на Неву за водой. Вот так. А теперь довольно про Ленинград, – твердо сказала она. – Вы были очень добры, Барли. Как обычно. Надеюсь, искренне.

– В жизни я не был более искренним.

Барли как раз произносил тост за здоровье Матвея, когда телефон у дивана зазвонил. Катя вскочила, но ее опередил Сергей. Он прижал трубку к уху и прислушался, потом положил ее на рычаг, мотнув головой.

– Вечно попадают не туда, – сказала Катя и раздала тарелки для пирожков.

* * *

Существовала только ее комната. Существовала только ее кровать.

Дети уже легли, и Барли слышал, как они посапывают во сне. Матвей расположился на раскладушке в другой комнате и унесся в сновидениях в Ленинград. Катя сидела, выпрямившись, Барли сидел рядом с ней, держал ее руку в своих и вглядывался в ее лицо на фоне незанавешенного окна.

– Я и Матвея люблю, – сказал он.

Она кивнула и усмехнулась. Он провел костяшками пальцев по ее щеке и обнаружил, что она плачет.

– Просто по-другому, чем вас, – объяснил он. – Я люблю детей, дядюшек, собак, кошек и музыкантов. Весь Ноев ковчег на моей личной ответственности. Но вас я люблю так глубоко, что мне стыдно говорить об этом. Я был бы очень рад, если бы мы нашли способ заставить меня замолчать. Я смотрю на вас, и меня просто тошнит от звука собственного голоса. Изложить вам это в письменной форме?

1 ... 86 87 88 89 90 91 92 93 94 ... 107
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?