Интервенция США в Доминиканской республике 1965 года - Николай Платошкин

При этом для доминиканских коммунистов – Народно-социалистической партии – сам переворот явился полной неожиданностью. Партия придерживалась точки зрения, что все вооруженные силы представляют собой единый реакционный монолит. Позднее лидеры доминиканской компартии Куэльо и Иса Конде так оценивали роль НСП в событиях конца апреля 1965 года: «Наша партия не была подготовлена к вооруженному восстанию. Партия придерживалась сектантских позиций по отношению к вооруженным силам, рассматривая армию как монолитную силу, состоящую из горилл»[431]. Естественно, после обращения офицеров-конституционалистов по радио сторонники компартии (как и других левых сил) присоединились к народному восстанию, так как коммунисты поддерживали восстановление в стране конституционного образа правления.

После обстрела «мустангами» президентского дворца Конетт отправил в Вашингтон сообщение, в котором не скрывал удовлетворения тем, что «позиция генералов в Сан-Исидро становится „более жесткой“ и направлена на то, чтобы „предотвратить коллапс общественного порядка и возвращение Боша“»[432]. «Нью-Йорк Таймс» писала через несколько дней: «В воскресенье, 25 апреля, когда стало ясно, что восстание победило, и что Бош вернется из Пуэрто-Рико, государственный департамент, как утверждают, решил, что такое развитие событий может создать угрозу победы коммунизма в Доминиканской республике через шесть месяцев»[433].

После полудня 25 апреля кризисный центр в Белом доме передал президенту Джонсону (он находился в загородной резиденции в Кэмп-Дэвиде) отчет о событиях в Доминиканской республике. Президента проинформировали, что Рейд Кабраль ушел в отставку и власть взял бывший начальник штаба вооруженных сил генерал Монтас Герреро, который, в свою очередь, передал полномочия некой военной хунте из трех человек[434]. Американцы явно выдавали желаемое за действительное, пытаясь «сконструировать» какой-либо правительственный орган, дружественный США. Никакой «хунты» на тот момент в стране не было. Хунту еще только предлагали создать де лос Сантос и Вессин-и-Вессин: исходя из этого, понятно, откуда черпало информацию посольство США в Санто-Доминго.

О конституционалистах в отчете говорилось так: «…смешанная группа из недовольных офицеров, студентов и политических агитаторов. В число лидеров входят, по крайней мере, два видных деятеля Доминиканской революционной партии экс-президента Боша: Хосе Франсиско Пенья, опытный и умелый агитатор, и Мигель Сото, который руководит связанными с партией профсоюзами. Оба характеризуются как члены левого крыла партии и имеют связи с левыми экстремистами. Однако на данный момент кажется, что ни официальная коммунистическая партия (Народно-социалистическая партия. – Прим. автора), ни Доминиканское народное движение, партия, ориентирующаяся на китайских коммунистов, напрямую не вовлечены (в восстание)».

Главной проблемой для США, согласно этому документу, было восстановление единства в рядах доминиканских вооруженных сил (на базе хунты, которой еще не существовало в действительности). В противном случае будет «открыта дорога» экстремистам. Если хунту все-таки создадут, то она, «наверное», проведет выборы, а эти выборы наверняка выиграет Балагер. Балагер «демагог» и «трухильист», «однако является твердым антикоммунистом и пользуется поддержкой лучших людей страны. Мы будем сотрудничать с ним, как делали это и ранее».

Перспективы образования хунты США 25 апреля считали еще вполне реальными, поскольку восставшими офицерами якобы руководили чисто карьерные соображения (так же, как упоминалось выше, считали и реакционные генералы в Сан-Исидро).

Уже утром 25 апреля Джонсон отдал Комитету начальников штабов вооруженных сил США приказ подготовить эвакуацию американских граждан с пылающего острова. Президент США задумывался, не послать ли в Доминиканскую республику войска, чтобы не допустить возникновения «у порога» США второй Кубы.

На ход его мыслей повлияло весьма негативное отношение части американского общественного мнения и большинства СМИ к проводимой президентом внешней политике. Например, влиятельная газета «Нью-Йорк Херальд Трибюн» писала, что Джонсон реагирует на международные кризисы уже после того, как они возникают. «Нью-Йорк Таймс» писала, что президент не умеет толком обращаться с иностранными дипломатами. В июле 1964 года (перед первыми для бывшего вице-президента Джонсона президентскими выборами) опрос общественного мнения в США показал, что 58 % американцев недовольны вьетнамской политикой Джонсона и только 42 % поддерживают ее. Именно во внешней политике большинство американцев отдавали крайне правому кандидату от республиканцев на пост президента Барри Голдуотеру, предпочтение перед Джонсоном, в котором многие видели не слишком образованного провинциала из Техаса. Особенно разительным был контраст Джонсона с Кеннеди: убитый президент предпочитал заниматься именно внешней политикой, а Джонсон побаивался выходить на международную арену.

Сенатор-демократ от Миннесоты Юджин Маккарти (однофамилец известного мракобеса, сенатора от Висконсина) говорил о Джонсоне: «У нас дикий человек в Белом доме, и нам надо относиться к нему соответствующим образом».

Убедительная победа, одержанная Джонсоном на выборах 1964 года[435], придала президенту дополнительной решимости во внешнеполитических делах. Джонсон понимал, что избиратели проголосовали скорее в память о Кеннеди, чем за него лично, и стремился затмить погибшего президента международными успехами.

Джонсон приступил к эскалации американского вмешательства во Вьетнаме, за что, по данным опросов, выступали 46 % американцев (только 31 % опрошенных поддерживал идею переговоров с Северным Вьетнамом).

Неожиданно возникший кризис в Доминиканской республике был для Джонсона еще одной желанной возможностью доказать всему миру свою решимость ответить на любой внешнеполитический вызов.

Между тем обстрел с воздуха президентского дворца не привел к капитуляции конституционалистов, а лишь побудил их раздать оружие населению. Винтовки, патроны и пулеметы раздавали прямо с грузовиков и у арсеналов. Стали формироваться боевые отряды гражданского населения – «команды» (обычно на базе местных профсоюзные организаций или просто из жителей какого-нибудь дома или квартала). В «команду» входили, как правило, один-два солдата или сержанта конституционалистов, которые учили гражданских лиц обращению с оружием. Предпочтение при раздаче винтовок отдавалось ветеранам вооруженных сил, но таковых было немного. Прямо на ходу рабочие, студенты и жители трущоб учились передергивать затвор и досылать патрон в патронник.