Вечный союз - Уильям Форстен

– Тебя это не касается! Или ты их шпион?

– Тебе незачем скрывать от меня свои планы, все ц так ясно. Ты воспользуешься этими кораблями из железа и отгонишь бантагов на юг, убивая их из пушек, которые собираешься захватить у янки.

Джубади ничего не ответил. Его ястребиные глаза на отрывались от Музты, который наклонился к блюду с едой и взял еще один кусок мяса. – Если бантаги уничтожат тебя, они на этом не остановятся и начнут охоту за мной, – продолжил Тугарин. – Вот почему мы нужны друг другу. Теперь слушай внимательно, Джубади. Прежде чем я приведу к тебе на помощь своих воинов, мне нужны будут ружья и пушки, а также этот порошок, без которого они не стреляют. И еще я хочу получить право собрать дань с Карфагена, когда для этого придет время – Тогда я соглашусь напасть на Рим после того, как янки повернут на запад. Тот фокус, который ты хотел со мной провернуть, был неплох, но неужели ты и вправду думал, что я на это куплюсь?

Музта вновь начал смеяться, и мерк, не удержавшись, к нему присоединился.

– Ты получишь оружие, кар-карт Музта.

«Когда я разобью янки, ты больше не будешь мне нужен, – подумал Джубади, продолжая улыбаться. – Настанет час, и я убью тебя».

– Договорились, – произнес Музта. – Кстати, – будто ненароком поинтересовался тугарин, – когда твои умены двинутся на Русь?

– Через десять дней. Но только один умен.

– Это слишком поздно.

– Все из-за бантагов. Нам пришлось потратить больше времени на преодоление самых западных перевалов, чем я планировал. Сейчас мои войска отходят на восток. Вушка стоит на берегу моря, и, когда туда доберутся остальные умены, он отправится на север. Через двадцать дней мы достигнем Руси.

– Значит, тебе достанется город, а мне ничего?

– Мы поделим добычу, кар-карт Музта.

– Ну конечно же, – улыбнулся тугарин. Посчитав беседу законченной, Музта встал и вышел из юрты.

«Так он не знает, – усмехнулся тугарин про себя. – Удивительно все-таки, с какой легкостью мы предаем друг друга, ибо Джубади, несомненно, так же обманывает меня, как и я его». Скот, который раньше был одним из правителей Рима, попал в руки к разведчикам Музты, патрулировавшим южную границу, и рассказал, что янки снова делают машины, на этот раз железные корабли, чтобы сражаться с флотом Кромвеля.

«Мы будем лгать друг другу и играть в свои игры, но, когда все закончится, тугары не исчезнут с лица земли».

Не обращая внимания на стражников Вушки, отдавших ему честь, Музта вскочил в седло и исчез в ночной тьме.

– Часовые врага не спят, – сообщил Гамилькар поднявшемуся из трюма Тобиасу.

– Сегодня подходящая ночь для нашего дела, – тихо ответил Кромвель, натягивая зюйдвестку, чтобы защититься от проливного дождя.

На каком-то корабле к северу от них громыхнули орудия, и несколько секунд спустя в городе разорвался снаряд. Методичная бомбардировка приносила свои плоды: стены были изрядно порушены, горожане напуганы. Юго-западный бастион был уже оставлен защитниками Суздаля, там оставалась жалкая горстка солдат, которые изредка отвечали мушкетными выстрелами на пятидесятифунтовые снаряды карфагенян.

Сухопутная операция тоже проходила по его сценарию. Он понимал, что ему не хватит людей, чтобы штурмом взять город и фабрики. Это была битва умов, и пока что все шло как и было задумано.

Когда люди сражались с Тугарами, у них был только один выбор: победа или смерть. Но когда люди воюют против людей, возможно множество вариантов.

До стен города было менее семидесяти пяти ярдов, ему даже было слышно, как чихает дозорный на посту. Мгновение спустя раздался сдавленный крик, и выпущенная кем-то из города ракета озарила реку ярким светом. – Пора! – воскликнул Гамилькар.

Вода вокруг «Оганкита» забурлила, когда три скрывавшиеся позади броненосца галеры полным ходом направились к берегу.

На берегу щелкнул курок мушкета, но выстрела не последовало. Еще несколько безвредных щелчков, и все затихло. – Их порох подмочен! – расхохотался Тобиас.

Стена огласилась тревожными криками.

– Огонь!

Палуба «Оганкита» содрогнулась у него под ногами. Вверх взметнулись пять снарядов, пролетели над головами его людей и упали на город. Броненосцы открыли беспорядочную пальбу по Суздалю. В свете вспышек он видел, что его галеры достигли пристаней, карфагеняне высаживаются на берег и бегут к разрушенной стене. Бастион был уже захвачен, колонна в тысячу человек ворвалась туда сквозь ворота, которые были раскрыты настежь.

Торжествующе улыбаясь, Тобиас повернулся к Гамилькару:

– Я же говорил, что Михаил расчистит нам путь. Мы уже в городе!

– Хорошая работа, Тобиас.

К своему удивлению, Тобиас услышал голос Вуки. Что-то произошло с этим ублюдком, подумал он. Едва различимый в темноте, рядом с Вукой стоял Тамука, но Тобиас не обратил на него внимания.

Паровоз еле полз вперед, рельсы скрипели под его непомерной тяжестью. Фергюсон затормозил, и из трубы со свистом вырвалась струя пара.

Чак высунулся из кабины:

– Расцепляй!

Тормозной кондуктор соскочил с тендера и вытащил палец, крепивший двадцативагонный состав к локомотиву. Бросив взгляд вперед, стрелочник дал отмашку, что путь свободен. Опустив рукоятку на деление вниз, Чак начал загонять паровоз на боковую ветку. Прямо на путях высился массивный помост, сделанный из необработанных бревен. Локомотив взобрался вверх на эстакаду и затормозил; деревянный помост задрожал, но выдержал. Сбоку от путей стоял сигнальщик, который жестами показывал, что Чаку нужно подать паровоз еще немного вперед. Наконец сигнальщик скрестил руки у себя над головой – это был знак, что надо остановиться.

– Приехали, – крикнул Фергюсон, захлопывая дымовую заслонку и открывая воздушные клапаны.

«Господи, неужели я это сделал?» – подумал он, вытирая пот носовым платком, покрытым масляными пятнами. Спустившись на землю, он взглянул на кран, на котором будет теперь установлен паровой двигатель. Когда ведущие колеса соединят с блоками, подъемник будет готов к работе. Кран сможет поднимать локомотивы целиком и переносить их на поворотный круг. На первом повороте круга паровой двигатель будет отделяться от рамы. Затем кран перенесет паровик к верфи и поставит его на судно, стоящее у причала, в то время как паровозную раму оттянут на запасной путь. После того как корабль отойдет от причала, последует новый поворот круга, и все можно будет начинать сначала.

Оставив свой локомотив, Чак вернулся к брошенному на путях составу. Сотни корабелов облепили грузовые вагоны, где хранились драгоценные инструменты, вывезенные из мастерских Испании, и тут же относили оборудование вниз к верфям. Железнодорожники, руководившие разгрузкой, выкрикивали команды ничего не понимающим римлянам. Фергюсон вдруг подумал, что без этих инструментов, досок и плавильного оборудования было бы невозможно успеть в срок завершить всю работу. Сейчас же невозможное превратилось в маловероятное.