Метро параллельных миров. Книга первая - Леон Василевски

class="p1">Мощеными улицами Якутска мира 1947, а вернее, уже1948 года могли похвастаться лишь улицы, ведущие в присутственные места и к центральным церквям. Чем дальше от центра, тем город меньше напоминал столицу огромной области. Почерневшие от времени деревянные постройки несли на себе отпечаток холодного, мрачного севера. Ни на улицах, ни за стенами высоких заборов ни видно ни единого деревца. Тротуар из каменной плитки в центре внезапно переходил в деревянный настил и вскоре также внезапно обрывался в грязной луже. Желание бродить по городу улетучилось напрочь. Вернувшись в центр, Анджан направился в местный краеведческий музей, чтобы выяснить состояние золото и алмазодобычи в крае.

Просмотрев вскользь экспозиции о событиях далеко минувших веков и лет, занимавших несколько залов, Пётр отыскал экспозиции, полностью посвященные золотодобычи от примитивных лотков первых старателей, до макетов золотодобывающих комплексов. Алмазам отвели место на небольшом стенде, под стеклом которого сиротливо лежало четыре камушка по несколько карат, гордо именуемыми алмазами. Табличка над ними сообщала, что это безвозмездный дар от местными охотников, случайно нашедших их в тайге. Присутствовали также фотографии кристаллов, попавшихся золотоискателям во время промывания речного песка. Величина алмазов на снимках, увы, не впечатляла— не больше трёх-четырёх каратов. Уровень добычи алмазов в Якутской области равнялся нулю.

На третий день взвился желтый вымпел над речной пристанью Якутска. Появление этого вымпела ознаменовал начало навигации 1948 года по Лене. Желтый цвет вымпела означал что навигация сопряженной с некоторым риском. «Звезда Якутии» со скоростью шестьдесят километров в час помчалась по водной глади в низ по течению в сторону Северного Ледовитого океана.

– Уважаемые господа! – громогласно объявил Пётр, когда катер уткнулся в берег близь села Крестях—конечного пункта «Звезды Якутии». – Наш лайнер дальше не идёт!

Приход катера являлся первым визитом с «большой земли» после долгой якутской зимы и встречать первых в этом году гостей собралась толпа человек двадцать-тридцать. Был полдень, команда катера, состоящая из капитана и его помощника, споро откинули аппарель, и путешественники без задержек приступили к разгрузке катера, капитан которого рассчитывал до темноты вернуться в Вилюйск.

Выгрузив пожитки, троица путешественников надула лодки при помощи компрессоров катера и загрузила на них часть скарба. Резиновые плавсредства существенно осели, вместив лишь половину груза. Вторую половину, состоящую из оборудования старателей, горючего решили оставить на берегу и забрать их вторым рейсом. Сложив всё оставляемое в компактную кучу и накрыв её прорезиненными чехлами от лодок, караван из двух судов: моторки и буксируемой ладьи, двинулась вверх по течению в сторону якутской деревеньки Оюсут— цели их водной части путешествия. За оставленные вещи они не боялись: воров среди якутов не водилось отродясь. Местные собаки и дикие животные железками и бензином с машинным маслом тоже вряд ли заинтересуются.

Из задумчивости, вызванными воспоминаниями, Анджана вывел крик глазастого Лёхи, сидящего рядом с Петром. Рукой парень указывал на лиственную рощу на высоком берегу, безмолвными часовыми выстроившиеся по обе стороны от импровизированных ворот, двух лиственниц, соединённых макушками. От реки к «воротам» шла малоприметная тропа.

Караван пристал к берегу. Когда лодки до половины оказались вытащенные на берег, Пётр стал подниматься по крутому прибрежному склону, оставив Фёдора и Лёху внизу.

Вновь нахлынули воспоминания. Первый раз он побывал здесь в 1994 году. Тогда он также, причалив моторку к берегу, поднимался по этому откосу к воротам в деревню якутов в той, далёкой теперь жизни в родной реальности. Он приплыл туда, чтобы договориться с руководством села о найме проводника с вьючными оленями.

От импровизированных ворот вела неширокая прямая дорожка, которая заканчивалась небольшой площадью. Вдоль площади чернели голыми срубами дома. Павел тогда насчитал три бревенчатых дома, стоящих в центре села, у которых отсутствовала привычная для европейца покатая крыша. На плоской, покрытой толстым слоем земли крыше густо кустились заросли каких—то низкорослых растений, с только-только пробивающимися зелёными листиками. Вокруг рубленных домов в полном беспорядке располагались разгороженные прямоугольники, внутри которых, как скот в загонах, располагались невысокие строения в виде усечённого конуса. На их крышах, также покрытых толстым слоем земли, густой порослью чернели настоящие заросли кустарника метр высотой.

Увидев табличку красного цвета рядом со входом в самый маленький из бревенчатых домов, Анджан направился туда. Белые буквы на красном фоте таблички извещали, что здесь находилось правление колхоза «Красный Оюсут». Вход находился с торца здания с восточной стороны. Внутри дома, в центре помещения возвышалась обмазанная глиной круглая печь, типа голландской, пара столов, за одним из которых в клубах дыма сидел не молодой якут неопределённого возраста, который вопросительно взглянул на вошедшего молодого человека.

В тот раз председатель колхоза Семён Аччигая согласился выделить запрошенных Петром пять оленей и проводника, назвал его имя и объяснил найти. Старик тогда отказался брать деньги, а запросил пятьдесят килограмм муки, два килограмма сахара, десять кило макарон, десять банок тушёнки, двести грамм табаку и двадцать охотничьих патронов. Несмотря на то, что в Усть-Куте перед отправкой их проинструктировали, чем расплачиваться с местными жителями, требования староста по оплате их услуг явились для Анджана столь непривычными, что он до грамма запомнил перечень продуктов. Для прибалта, жившего в уже независимой Латвии и забывшего, что такое дефицит, карточки и очереди, подобный запрос показался торгом туземца и купца в году так 1794.

После того первого посещения Оюсута, Пётру больше не довелось побывать в этом селении, но имя проводника Василия Алданова запомнил на всю жизнь. Парень, не смотря на свои тридцать два года, оказался прекрасным знатоком окрестных мест, хорошо ориентировался в местности, знал массу охотничьих хитростей и уловок. На ужин у геодезической партии всегда были свежая дичь или оленина.

За сотню долгих посиделок у костра Василий многое рассказал о якутах, их истории, обычаях, древнем вероисповедании, мифах и легендах. Было даже удивительно сколько много знал этот ещё достаточно молодой человек. Выяснилось, что он имел незаконченное высшее образование. Причину, по которой он покинул Якутский, мужчина не объяснил. Повариха якутка Сардана Яковлева безапелляционно заявила: «Любовь». Как любой мужчина, гордый своими славными предками, Алданов с восхищением поведал о своих знаменитых предках: дедушке по матери шамане Николае Суге и втором дедушке по отцу, великом охотнике и следопыте Василии Алданове. В честь последнего его и назвали. От деда—шамана он унаследовал способность слышать тайгу, понимать поведение животных, птиц, а главное – понимать поступки людей и предвидеть многие их действия. Дед-охотник обучил парня всему тому, что он сейчас умеет.

Пройдя через Врата, Анджан остановился. На плоской вершине горы раскинулось совсем другое село: всюду, насколько хватало взгляда, наблюдались только приземистые,