Неизвестная война - Отто Скорцени

Во время захвата нижней станции канатной дороги, находящейся в долине, произошло короткое столкновение с итальянцами, понесшими небольшой урон. Однако обе станции оказались в наших руках. Майор Морз по телефону спросил у меня, может ли он подняться наверх. Я дал согласие.

Но моя миссия не была закончена. Необходимо было придумать, как доставить Муссолини в Рим. Во время планирования операции я предусмотрел три варианта. Первый предполагал овладение аэродромом в Л’Акуили, на котором приземлились бы три «Хейнкеля-111». Тогда бы я вначале сопровождал отбитого пленного до аэродрома, а затем в одном из самолетов, два других полетели бы в качестве охраны.

Я приказал, чтобы находящийся в долине автомобиль с радиостанцией передал заранее согласованный пароль: «Операция удалась». Атака стрелков-парашютистов на аэродром была назначена мной на 16.00, однако я не мог понять тогда и до сих пор не знаю, почему нам не удалось связаться по радио с корпусом стрелков-парашютистов генерала Штудента. Поэтому мы не смогли получить подтверждение о прибытии самолетов.

Второй вариант предполагал посадку самолета «Физелер-Шторх» вблизи Асерджи и нижней станции канатной дороги. К сожалению, пилот этого самолета, тяжелую посадку которого я наблюдал в бинокль, сообщил мне по телефону, что у его машины повреждено шасси.

Остался третий вариант. Личный пилот генерала Штудента капитан Гейнрих Герлах должен был совершить посадку на другом самолете «Шторх» вблизи гостиницы «Кампо Императоре». Стрелки-парашютисты и карабинеры поспешно очистили узкую полоску земли, так как Герлах уже кружился над нами, ожидая зеленой ракеты — сигнала к посадке.

Он совершил безаварийную посадку, вызвав всеобщее удивление. Однако взлететь он должен был вместе со мной и Муссолини — именно такой приказ я получил от Гитлера. Взлет в условиях этой местности был очень опасным; и если бы я оставил Муссолини одного в самолете с Герлахом и с ним что-нибудь произошло, мне ничего не оставалось бы, как покончить жизнь самоубийством. Ведь сказали бы, что мне не хотелось рисковать, как дуче и отважный пилот Герлах.

Приняв решение о реализации «третьего варианта», я сообщил Муссолини, что через полчаса мы взлетаем. Он сам был пилотом, поэтому вначале протестовал — дуче считал, что ни один самолет не сможет совершить посадку у «Кампо Императоре», а затем взлететь без соответствующей взлетной полосы. Позже ему пришлось согласиться, что «Физелер-Шторх», пилотируемый отличным летчиком, способен это сделать. Он не сказал ни слова во время взлета, за что я ему благодарен. Дуче хотел лететь в Рокка делле Каминате, однако не стал настаивать, когда я объяснил, что его жены и детей там уже нет — они вместе с подразделением хауптштурмфюрера Манделя должны находиться в Мюнхене.

После того как дуче отдал свои чемоданы Радлу и вышел из гостиницы, подошел майор Морз с двумя лейтенантами. Он попросил представить его Муссолини, что я охотно сделал. Этот момент увековечил на фото военный корреспондент дивизии Штудента фон Кайзер, который приехал с Морзом к «Кампо Императоре» по канатной дороге.

Добавлю, что я знал о наличии итальянской дивизии вблизи Л’Акуили, но мне ничего не было известно о ее возможном продвижении в направлении Асерджи. Поездка вместе с Муссолини с нижней станции фуникулера в Асерджи и далее из этой деревни через Камарди и Баццано на аэродром в Л’Акуили была бы очень рискованной. Хотя я и уничтожил радиостанцию (которой пользовался генерал Куеле для отправки телеграммы), нельзя было исключить того, что обеспокоенный обрывом связи с «Кампо Императоре» командир итальянской дивизии предпримет какие-либо неприятные для нас шаги. Требовалось как можно быстрее обеспечить безопасность Муссолини. Однако «третий вариант» был, конечно, невероятно рискованным.

Еще раз предоставлю слово Карлу Радлу: «Когда мы наблюдали как Герлах, Муссолини и Скорцени втискивались в кабину небольшого самолета, то очень разволновались. Самолет съехал по склону вдоль очищенной от камней «взлетной полосы», но через некоторое расстояние нашу «полосу» прерывала мелиорационная канава. Герлах хотел ее объехать; он попытался взлететь. Действительно, «Шторх» преодолел препятствие, однако неожиданно сильно наклонился на левую сторону и, казалось, капотирует. Он подпрыгнул на последних метрах и исчез в бездне.

Я не смог удержаться на ногах, словно кто-то сбил меня. Придя в себя, я понял, что сижу на одном из чемоданов Муссолини, но — слава богу! — никто ничего не заметил. Это была реакция на чрезмерное напряжение и эмоции последних двух дней. Я думал, что все было напрасно и дуче погибнет в самолете. В голове промелькнула мысль о самоубийстве. Мы смотрели на машину, летевшую вглубь долины. Воцарилась гробовая тишина. Самолета не было видно, но мы слышали шум двигателя. Неожиданно на другой стороне ущелья мы снова заметили «Шторх», летевший… летевший в направлении Рима!»

Несколько лет тому назад на международном аэродроме в Риме сержант карабинеров попросил, чтобы его представили мне. Оказалось, в Гран-Сассо он входил в состав расчета одного из станковых пулеметов, защищавших вход в гостиницу.

— Ах! — сказал он, — господин полковник, вы тогда нанесли мне неплохой удар в живот прикладом автомата…

— Пожалуйста, поверьте, что я очень сожалею…

— Да, но я лучше это, чем пуля в голову!

— Вы не обижаетесь?

— Не обижаюсь, господин полковник. Позже я помогал вместе с моими товарищами убирать камни, чтобы самолетик смог приземлиться, а затем взлететь вместе с Муссолини и вами на борту.

Мы подали друг другу руки.

В наклоненном на левое крыло и пикирующем в пропасть самолете я ожидал удара и закрыл на мгновение глаза. Затем я открыл их, так как понял, что Герлах вытащил своего «Шторха». Мы летели в тридцати метрах над скалами в направлении долины Арезанно. Муссолини выдержал это все так же хладнокровно, как я и Герлах, он повернул голову и улыбнулся. Он сознавал всю опасность ситуации, но не промолвил ни слова. Когда мы пролетали на низкой высоте над каким-нибудь городком или деревней, он сообщал мне их названия и вспоминал. Я убедился, что дуче отлично говорит по-немецки.

Вскоре с правой стороны появился Вечный город. Герлах, как настоящий мастер своего дела, совершил посадку на правом и хвостовом колесах, так как левое было повреждено при взлете. На аэродроме нас ожидал капитан Мельцер. Он поприветствовал Муссолини от имени генерала Штудента, а также поздравил меня и Герлаха, сопроводив нас к трем «Хейнкелям-111», которые по плану должны были забирать нас с Л’Акуили. Я представил дуче экипаж бомбардировщика и доктора Ретера, врача 2-й воздушно-десантной дивизии, который с этого момента нас сопровождал.

Вскоре мы оказались вблизи Вены. Наши приключения еще не закончились, ибо мы попали в грозу и радиотелеграфист напрасно старался вызвать аэродром. Видимость нулевая. Я занял место рядом с пилотом, и мы вместе старались определить направление нашего полета. Вечерело, в баках заканчивалось топливо. Я знал, что мы находимся у цели, и самолет начал осторожно снижаться, однако аварийная посадка с Муссолини на борту в расчет не входила. Неожиданно в наступающей темноте через брешь в облаках я заметил водоем — мне показалось, что это озеро Ной Зидлер-Зе. Когда мы снизились еще больше, мои предположения подтвердились. Я посоветовал пилоту повернуть на север. Ночью мы приземлились в аэропорту в Асперне, и выяснилось, что мы не могли связаться с Асперном, так как «в воскресенье служба связи была малочисленной». Когда через несколько недель Геббельс говорил мне о «тотальной войне», я привел ему несколько примеров, в первую очередь этот.