Трагедия королевы - Луиза Мюльбах

в пламени моего факела? — спросил он. — Вы сами не изволите курить?

Королева не ответила.

— Мне очень хотелось бы выкурить с вами трубку мира, как говорят наши темнокожие братья в прекрасной, свободной Америке, — с громким смехом воскликнул Тулан. — Прошу вас, окажите мне честь выкурить со мною трубку!

В глазах королевы сверкнула молния.

— Вы бессовестный! — сказала она.

— Послушай, брат! — воскликнул Симон. — Я нахожу, что это — оскорбление!

— Напротив, я просто восхищен! — возразил Тулан. — И вы сами увидите, как будет забавно, когда она будет курить, а я вам ручаюсь, что она будет!

Он сделал несколько шагов к королеве и снова поклонился.

— Он так хорошо подражает придворным манерам, словно сам принадлежал к придворной дряни, — захохотал Симон. — Превеселая шутка!

При входе Тулана в комнату обе принцессы встали и сложили свою работу. При этом моток шерсти скатился на пол и покатился к тому месту, где стоял Тулан. Он поднял его и, низко поклонившись принцессам, сказал:

— Смею ли я счесть этот маленький шар земной знаком внимания со стороны прелестных гражданок Франции? О да! Вижу это по вашим плутовским глазкам! Благодарю! — И, прижав клубок к своим губам, он спрятал его в нагрудный карман.

— Он так чудно играет, словно в театре марионеток! — снова захохотал Симон.

— Ступайте в спальню, — сказала Мария-Антуанетта, обращаясь к принцессам, — довольно, если я одна буду слышать эти низости. Ступай, сын мой, проводи свою тетку!

Дофин встал, поцеловал матери руку и вышел вслед за принцессами.

— Милая тетя, — прошептал он, — этот злой человек и есть тот самый добрый друг, который…

— Молчи! — прервала его принцесса Елизавета. — Тизон подслушивает нас!

В самом деле, сквозь стеклянную дверь, отделявшую спальню от узкого коридора, виднелась фигура Тизон, которая пытливым взором заглядывала в комнату.

Когда принцессы вышли из комнаты, Тулан еще ближе подошел к королеве и, протянув ей вынутую из кармана сигару, воскликнул:

— Берите же и сделайте мне честь составить со мной дуэт!

— Я не курю, — холодно и спокойно ответила королева, — прошу вас выйти в ту комнату. Конвент, я полагаю, не приказывал муниципальным чиновникам сторожить меня в моей комнате.

— Не приказывал, но и не запрещал, — возразил Тулан, — поэтому я остаюсь! — Он взял стул, уселся посреди комнаты и стал пускать огромные клубы дыма, приводившие в восторг Симона и заставлявшие кашлять Марию-Антуанетту. — Госпожа Капет, вы были бы менее чувствительны к табачному дыму, если бы сами курили. Прошу вас, возьмите эту сигару!

— Я не курю, — спокойно повторила королева.

— Вы ошибаетесь, вы курите!

— Вот забавник-то! — рассмеялся Симон.

— Я сейчас докажу, что вы курите, — продолжал Тулан. — Если вы сделаете мне честь выкурить со мной дуэт, то даю вам слово республиканца и санкюлота, что ни я, ни мои товарищи никогда не будут здесь курить.

— Я не верю вам, — ответила королева, качая головой.

— Не верите? Но, может быть, поверите, если это вам повторит гражданин Симон?

— Да, — сказала королева, поднимая на Симона взор своих больших печальных глаз, — если гражданин Симон подтвердит это, я поверю, потому что он — надежный человек и, как я думаю, никогда не нарушит данного слова.

— Смотрите-ка, как австриячка хорошо знает нашего славного, честного Симона! — воскликнул Лепитр.

— И то правда! — сказал Симон, который против воли почувствовал себя польщенным. — Ну, я даю вдове Капет слово республиканца и санкюлота, что в первой комнате никогда не будут курить, если вдова Капет сейчас же сделает моему другу, гражданину Тулану, удовольствие и выкурит с ним трубку мира.

— Я верю вам, — сказала королева, слегка наклонив голову, а затем прибавила, обращаясь к Тулану: — Господин…

— Здесь нет никаких господ, здесь только граждане, — перебил Симон.

— Гражданин Тулан, — поправила королева, — дайте мне сигару: теперь я сама вижу, что ошиблась, что я курю.

Симон громко вскрикнул от удовольствия, находя шутку «божественной», и страшно хохотал, пока Тулан, совсем как в театре марионеток, где представляют тиранов, встал на колени и поднес королеве сигару. Он не видел умоляющего взгляда, который Тулан устремил на Марию-Антуанетту, не видел слез, стоявших в его глазах, не слышал ее шепота:

— Благодарю верного друга!

— Достаточно, если я только возьму ее в рот? — громко спросила королева. — Или надо ее зажечь?

— Конечно, она должна быть закурена! — закричал Симон. — Закури же ей сигару, брат Тулан!

Тулан вынул из кармана кусок бумаги, свернул его в трубочку, зажег и подал королеве; когда сигара закурилась, он потушил бумажку и небрежно бросил ее на стол. Королева взяла в рот дымящуюся сигару.

— Браво, браво! — закричали муниципальные чиновники и Симон. — Браво! Что за хитрая бестия этот гражданин Тулан! Выучил курить вдову Капет!

— Ведь я сказал, что хочу этого, — гордо сказал Тулан, — и вдова Капет должна была подчиниться нашему желанию. Этого довольно, — продолжал он, обращаясь к королеве, — вы можете не продолжать! Вы чувствуете нашу власть, и этого достаточно. Не правда ли, Симон? Она может больше не курить, и мы также не будем больше курить?

— Да, она может перестать, и в этой комнате никто больше курить также не будет.

Королева потушила сигару и, положив ее в свою рабочую корзинку, сказала:

— Гражданин Тулан, я спрячу ее на память и, если вы