И телом, и душой - Екатерина Владимирова

— До свидания, — проговорила она тихо и, потянув ручку на себя, осторожно и неслышно выскользнула из кабинета.

На душе у нее, несмотря на мрачность и сухость Каверина, было тепло, светло и спокойно.

Со счастливой улыбкой она попрощалась с Кариной и, едва выйдя в холл, смеясь, позвонила Андрею поблагодарить его и поделиться замечательными новостями.

Совсем забыв о том, что в Москве с нетерпением, сводящим его с ума, ее звонка так неистово и отчаянно ждал совсем другой человек.

Всем, что есть у тебя внутри,

Всем, чем может душа согреться,

Всем своим бесконечным сердцем,

Умоляю, меня люби.

Юлия Александр

И все-таки она ему позвонила. В конце дня, вечером.

После того, как Андрей спросил у нее, как отреагировал Максим на то, что она теперь будет работать, она вспомнила о том, что ничего не сказала мужу. Не только о том, что ее приняли на работу, но и о том, что у нее вообще есть возможность работать.

Стало стыдно. Лена даже почувствовала, как щеки залились краской, охватывая огнем, казалось, все ее тело.

Она не позвонила мужу, человеку, которому должна была сообщить обо всем в первую очередь. Забыла? Не подумала о том, что ему вообще стоит звонить? Хотела скрыть от него сам факт работы? Но он бы узнал. Он бы обязательно узнал обо всем. И лучше раньше, чем позже. Лучше от нее, чем от кого-то еще.

Но в тот момент, когда она с радостно бьющимся сердцем выскочила на улицу, сияя улыбкой и светясь от счастья и переполнявших ее эмоций, девушка не подумала о Максиме. Первая ее мысль была о том, что нужно позвонить Андрею. Сообщить о том, что все получилось. Ему. Поблагодарить за помощь. Его.

И сделала она именно это. Потянулась за телефоном и набрала заветные цифры. А, услышав его голос, уже не могла сдерживать радости, бьющей через край ее души.

— Андрей! — радостно выдохнула Лена в трубку. — Андрей, он меня принял! Марат Каверин сказал, что я могу работать у него! — говорила она с улыбкой на лице. — Он меня принял, представляешь?!

Он, наверное, улыбался. Так же, как и она, радовался ее успеху. Восторгался так же, как и она.

— Я же тебе говорил, — обрадовался ее словам мужчина. — Я знал, что Марат не откажет. Хороший он мужик, хотя и со сложным характером.

— Он сказал, что завтра я должна подойти к директору кондитерской и договориться с ним обо всем, — сообщила Лена, почти задыхаясь от счастья и сжимая телефон дрожащей рукой. — Представляешь, уже завтра… завтра я смогу…

Она почти задохнулась, слова горячим комком слез застряли в горле, перебивая дыхание.

— Я смогу работать!.. — проговорила девушка, запинаясь. — Работать, как я и мечтала!.. — и рассмеялась.

Рассмеялась громко, заливисто, задорно и искренне. Вскинув голову вверх, в темно-синее грозовое небо, готовое вот-вот взорваться разрушительным раскатом грома и разлиться на землю проливным дождем.

Но Лена улыбалась. Смеялась. На душе, несмотря на рокочущий ветер, завывающий вокруг нее, захватывающий ее в свой холодный, почти леденящий плен, было тепло и светло. И это горячее тепло разливалось по коже, проникало внутрь ее существа, скользило по венам, неслось с кровью к пульсирующим вискам.

Холодный октябрь, наконец, наконец, принес немного счастья в ее дом. В ее личный маленький мир.

Она все еще не верила тому, что произошло. Неужели, правда?… Завтра, уже завтра она договорится о работе?… О своей первой работе. Сможет, наконец, оторваться от земли и взлететь, вспорхнуть, вознестись ввысь, не оглядываясь назад и закрывая глаза на то, что когда-то пришлось пережить!?

Она, запинаясь, рассказывала о том, что произошло, сбиваясь, благодарила Андрея за то, что он для нее сделал, а потом опять смеялась, и не могла остановиться. Кружилась в танце желтых листьев и каплях начавшегося дождя, улыбаясь и вызывая недоуменные улыбки на лицах проходящих мимо людей. Улыбалась им тоже, желая поделиться своей радостью со всеми, на кого падал ее взор. Наверное, ее улыбка сейчас, как и раньше, много лет назад, могла осветить весь мир своим искрящимся сиянием.

И все же… все же… Что было не так. Что-то щемило, давило, тоскливо скреблось по коже, рвалось изнутри.

Но она старалась подавить в себе эти неприятные ощущения, которым не могла найти объяснения.

— Спасибо, Андрей! — воскликнула она, неспешно направившись к остановке. — Спасибо большое! Если бы не ты…

— Я же говорил, что все будет хорошо, — услышала она его тихий успокаивающий голос. — Я верил в это.

Такой родной. Добрый, поддерживающий. Всегда ее поддерживающий, а сейчас — особенно! Какие бы мотивы и причины у него не были, он всегда был с ней. Даже пусть надеясь на то, чего она никогда не сможет ему дать, он все равно разбивался в кровь, но старался помочь ей. Верный, щедрый, милосердный и все понимающий. Ее ангел.

Она готова была благодарить его вечно, стоя на коленях, за то, что он подарил ей мечту.

А потом… словно громом прозвучал его острый вопрос…

— А как… как Максим отреагировал на эти новости? — поинтересовался Андрей и настороженно замолчал.

Лена притихла, замерла. Остановилась посреди проезжей части. Не обращая внимания на поток машин.

Сердце задрожало в груди крупной дрожью, забилось громко, почти оглушая, пульсируя в висках и в запястьях.

Что сказать?… Что она забыла, не подумала ему сообщить эту новость? Побоялась?… Чего?! Того, что он никогда не примет помощи от Андрея?! Что он просто не позволит ей принять эту помощь?!

Звенящий гудок клаксона заставил ее вздрогнуть и двинуться вперед, перебегая на другую сторону дороги.

— Он… — Лена сглотнула острый комок в горле, — он не знает… еще.

Молчание. Окутывающее и стремительное, леденящее молчание. Когда не знаешь, как подобрать слова, чтобы высказать вслух свои мысли.

Лена подошла к лавочке и присела на нее, вглядываясь в серую пелену начавшегося дождя, перешедшего в ливень.

— Ты ему не сказала? — спросил Андрей тихо, заставив ее сердце забиться сильнее.

— Еще нет, — проговорила девушка, смущенно потупив взгляд. — Он… он же в Москве.

Андрей промолчал. Ей даже показалось, что он нахмурился, немного обескураженный, но разозлился.

— Лена, ему нужно сказать, — проговорил он, наконец. — Он должен знать…

— Я понимаю, — проговорила она, сминая зубами дрожащие губы. — Я скажу. Позвоню ему вечером.

И она позвонила. Вечером, как и обещала Андрею. Долго ходила вокруг телефона, нарезая круги по небольшой комнате, несколько раз подходила к окну, выглядывая на улицу и невидящим взглядом вылавливая капли дождя, полосовавшие стекла, оборачиваясь, смотрела на телефон, словно ожидая, что тот зазвонит. Но телефон молчал.