Средневековая история. Цена счастья - Галина Гончарова

Все меняется рядом с ней. Ее сиятельство Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон.

Графиня, приближенная к королю, красивая женщина и незаурядный талант. Весьма неординарный. Ганц вспомнил, как встретился с ней первый раз… тогда она еще не была такой, как сейчас. Создавалось впечатление, что бутон был наполовину сомкнут, а сейчас распустился в невероятно прекрасный цветок. Цветок, которому нет названия.

Ему вспомнилась песня, которую графиня пела своей падчерице. «Есть на свете цветок алый-алый…»[6]

Действительно, цветок мечты, надежды, любви, счастья… и сколько его ни ищи – не найдешь, только идешь к нему через семь перевалов и мечтаешь. Вот он и нашел, а приблизился ли?

Сначала он удивлялся мужеству, терпению графини, ее отношению к людям и к себе. Потом восхищался ею. Потом стал уважать и не заметил, когда уважение перешло в бесконечную преданность. Потому и сидел сейчас и лихорадочно искал хоть какой-то выход из сложной, смертельно сложной ситуации.

Лилиан Иртон еще сама не понимала, в какую ловушку она попала. Раньше она была женой королевского… ну, будем называть вещи своими именами, внебрачного сына. У нее был муж, была защита и имя, была связь с Ативерной. Сейчас же она осталась одна. А что бывает с одинокими богатыми женщинами?

Правильно. Вокруг них всегда концентрируется всякая мразь и грязь. И рано или поздно она испачкается. Не в силу своего желания или нежелания, а в силу неопытности и какой-то особой, внутренней чистоты. Она не светлая и не посланница Альдоная, о нет. Но она добрая, яркая, искренняя, умная – она чудесная.

И в то же время она не настолько хорошо ориентируется в этой жизни. Ее можно обмануть, предать, обидеть – и Ганц не хотел такой судьбы для ее сиятельства.

Рядом с ней должен быть сторожевой пес, который загрызет любого. А вот кто?

Он сам?.. Ой ли. Он просто недостоин этого. И кто ему позволит?

Но… может быть, стоит попробовать?

В себе Ганц точно был уверен, а вот в любом другом мужчине сомневался.

Месяц прошел вполне спокойно и уютно.

Ко двору Лиле выезжать не требовалось, и на правах скорбящей вдовы она могла спокойно работать, передвигаясь по маршруту дом – Тараль – салон «Мариэль» – королевское казначейство.

Ее везде сопровождала Мири. Девочка любила папу. Она привыкла, что у нее есть отец и сейчас осталась одна. Ладно, не одна. Лиля у нее была. И доказывала это постоянно. А еще Амир.

Принц вел себя так, что даже заслужил одобрение Алисии. Он малявку разве что на руках не носил… хотя нет. На руках он ее тоже таскал. Подарил сокола, учил фехтованию, Лиля только диву давалась.

Пока Амир сам не признался. Он ведь вырос в Ханганате. Там другие люди, другие обычаи, другие порядки. И любая женщина видела в нем прежде всего принца. А вот Мири всегда будет видеть в нем человека. И это очень важно.

Гарем?

Простите, графиня, у вас представления о гареме просто дикие. Там, между прочим, не только жены живут. Там еще куча племянниц, кузин, двоюродных тетушек и семиюродных бабушек. Наложниц там от силы процентов десять.

И даже если придется их завести – Мири от этого никак не пострадает. Ну будут, просто потому что по статусу положено.

Лиля покивала. И принялась вспоминать фармакологию еще более тщательно.

Надо бы начинать с Мирандой изучать токсикологию в полном объеме. Она бы могла еще с этим подождать, но Миранде – надо. Ведь отравят девчонку…

Пока есть время, надо передать ей все знания, которые могут пригодиться. Или просто все знания?

Кто бы сказал Алевтине Скороленок, что ее привычка хвататься то за одно, то за другое, заниматься всем подряд и лезть куда только пускают окажется такой полезной?

Лишних знаний не бывает…

– Хватит лежать тут как тряпка. Мне стыдно за тебя, сын!

Александр Фалион повернул голову и посмотрел на отца.

– Что случилось?

– Мой сын почти месяц напивается в хлам чуть ли не каждый вечер, что-то случилось? Знаешь, я надеялся, что у тебя это само пройдет, но ты… ты утратил разум из-за этой девки!

– Не говори о ней так. Она…

– Она, сынок, самая обычная шлюха.

– Отец!

– Пока ты тут размазываешь сопли… ты хоть знаешь, что она спит с принцем?!

– Откуда ты знаешь?

– Слуги донесли. Они уже несколько раз виделись наедине – и явно занимались не чтением стихов.

Самое забавное, что Вяленая Щука попал в точку. Лилиан и Ричарду было о чем поговорить. В том числе и о поэзии. Только вот кому бы из придворных это пришло в голову?

– Ты… она правда?

– Да. А ты напиваешься как свинья из-за гулящей девки, которая прыгнула в постель с принцем, не успели еще ее мужа оплакать.

Александр смотрел в потолок.

– Слишком многое поставлено на карту. Соберись. Я прикажу принести ванну – искупайся и возьми себя в руки. Я хочу видеть сына, а не размазню.

Вяленая Щука вышел. Александр так же тупо смотрел вверх. Внутри разгоралось жаркое пламя обиды.

Вот, значит, как? Он ждет, пока ее сиятельство позовет, а ей ничего не надо, так?

Она продалась ради титула! Отдалась Ричарду, чтобы получить свое! Она такая же шлюха, как эти размалеванные придворные дешевки! Такая же, как все! Грязная, лживая, паскудная девка!

«Ненавижу! Я бы бросил к твоим ногам все, я бы сделал тебя герцогиней, я бы… А ты… Дрянь. Ненавижу тебя! Ты еще пожалеешь, что отвергла меня, Альдонаем клянусь! Ты пожалеешь…»

Уехало посольство Ивернеи. Принцы дружески распрощались с Эдоардом, а принцесса – с графиней Иртон. Гардвейг, пользуясь случаем и памятуя о своих незамужних дочках, пригласил ивернейцев посетить Уэльстер. Принцы, руководствуясь теми же соображениями, с благодарностью приняли приглашение.

Сам Гардвейг пока домой не уезжал. Он дожидался дочь, чтобы подписать новый договор. Лиле же от этого было ни холодно ни жарко. Ко двору-то все равно нельзя… Траур. Правда, иногда она все же навещала короля, но вечерами и проскальзывала с заднего хода. В плаще и полумаске.

Принцессы по-прежнему радовались ее визитам и вместе с Мири записывали сказки. Пару раз Лиля виделась с Ричардом. Разговаривали, старательно избегая вспоминать ту ночь, Ричард много говорил о Джерисоне, Лиля слушала… секса между ними больше не случалось. Да и не надо было.

Они на всю жизнь останутся повязанными общей тайной, а теперь и не только тайной.

Лиля как в воду глядела, когда размышляла о своей беременности. Когда спустя месяц красных дней календаря не последовало, Лиля не обеспокоилась. Но к концу второго месяца вызвала на дом повитуху. Сама-то себя не обследуешь…