Борджиа - Мишель Зевако

– А шевалье де Рагастен?..

Едва она произнесла это имя, как лицо ее покраснело, а потом, мгновение спустя, приняло тот свинцовый оттенок, который приносит горячка.

– Шевалье де Рагастен? – переспросил граф.

Но Манфреди сжал в темноте его руку и спокойно, по видимости, ответил:

– Шевалье уже несколько дней выполняет особую миссию…

– Опасную? – спросила Примавера, чуть не умирая от страха.

– Да, – утвердительно ответил князь, – опасную, которая, вне всякого сомнения, будет ему стоить жизни.

И он быстрым шагом удалился, граф Альма последовал за ним. Князь весь кипел, он задыхался.

Примавера, покачнувшись, отступила и упала на скамью, она закрыла лицо рукам и захлебнулась рыданиями. Потом чувства ей отказали, глаза подернулись пленкой и она без сознания сползла на землю.

Когда Примавера пришла в себя, она увидела склоненную над нею незнакомую женщину, одетую в костюм, который носят зажиточные селянки из окрестностей Монтефорте.

– А! – вскрикнула женщина. – Наконец-то вы пришли в себя!..

– Кто вы? – спросила Примавера.

– Крестьянка из окрестностей, синьора.

– Что вам нужно?

– Я искала синьору Беатриче… Может, вы ее встречали?.. У меня срочное дело к ней.

– Я Беатриче… Говорите!

– Вы синьора Беатриче?.. О, как я счастлива!.. Я так долго хотела вас увидеть… В наших краях говорят, что прикосновение к вашей одежде приносит счастье невестам вроде меня.

Примавера не удержалась от улыбки.

– Вы сказали, что у вас дело ко мне?

– Да, синьора, к вам! И мне наказали, чтобы мой разговор с вами никто не мог услышать…

– Говорите… Мы в безопасности. Кто вас послал?

– Один молодой человек, красивый, статный и храбрый… У него какое-то странное имя… Видно, чужеземец.

– Шевалье де Рагастен! – вскрикнула Примавера.

– Точно, – подтвердила селянка.

– Говорите же! Где он? Почему он послал вас? Он не ранен?

– Увы!.. Вы догадались.

Примавера внутренне собралась, призвала на помощь все свое мужество.

– Скажите мне всё! – сказала она со спокойной решимостью.

– Хорошо, синьора… Вы, может быть, знаете нашу ферму?.. Она находится в двух часах от Монтефорте… Может, чуть больше… И вот вечером, когда солнце уже садилось, мы увидели, как во двор фермы въехал всадник… Я вышла к нему спросить, что ему надо. И тут я увидела, что всадник спешился и прошел несколько шагов, покачиваясь и держась рукой за грудь. Потом он упал на наш порог.

– Ох, горе мне! – простонала Примавера, нервно заломив руки.

– Моя мама и я, – продолжала селянка, – подняли этого бедного молодого человека, перенесли его на кровать и тогда увидели глубокую рану на правой стороне груди… Мы промыли рану, перевязали ее… Вскоре молодой человек открыл глаза.

Примавера схватила руку селянки.

– Как тебя зовут? – спросила княгиня.

– Меня зовут Бьянка, – удивленно ответила селянка.

– Бьянка, ты обручена, не так ли? О своем приданом не беспокойся! Я дам тебе такое приданое, что тебе будут завидовать все девушки в округе десяти лье…

– Ах, синьора!.. Не зря мне говорили, что встреча с вами осчастливит меня!

– Но продолжай же… Поторопись…

– Ну вот, молодой человек подал знак, что он хочет говорить… Я подошла к нему ближе. Он спросил меня слабым голосом, есть ли на ферме мужчины. Я ответила, что нет… Он, было, пришел в отчаяние, но тут я ему сказала, что своим крепким сложением вполне могу заменить мужчину. Тогда он собрал все свои силы и сказал: «Ладно… Если вы не хотите, чтобы я умер от отчаяния, ступайте в Монтефорте, войдите во дворец, найдите княгиню Беатриче, поговорите с нею без свидетелей и расскажите ей, что в своей смертный час шевалье де Рагастен благословит ее, если она соизволит дать ему высшее утешение…» Я точно запомнила его слова, синьора. Я все время повторяла их по дороге… Закончив говорить, молодой человек потерял сознание. Я же заложила нашу повозку и, не теряя ни секунды, отправилась сюда… Такова моя миссия, синьора!

Примавера встала и лихорадочно сказала:

– Едем сейчас же!.. Показывай дорогу…

– Ах, синьора, – воскликнула селянка, – как же счастлив этот бедняга!.. Но позвольте бедной крестьянке дать вам совет. Будьте осторожны! Синьора может устроить так, чтобы никто не видел, как она выйдет из дворца? Обещаю привезти вас обратно еще до рассвета…

– Да! Ты права… Если выйти через калитку в глубине парка, то никто не заметит. Пойдем скорее!

И Примавера поспешила к дальней калитке. Селянка следовала в паре шагов позади. Таким образом, княгиня не могла заметить, что крестьянка, дойдя до поворота аллеи, подала кому-то странный знак. Он предназначался кому-то, спрятавшемуся в кустах.

Беатриче, подойдя к калитке, даже не удивилась, найдя ее полуоткрытой.

– Где ваша повозка? – спросила Беатриче.

– Я оставила ее за городской стеной, потому что в Монтефорте слишком большое движение.

– Идем к ней! – сказала Беатриче.

Через четверть часа они подошли к главным воротам города. Они были закрыты.

– Проход закрыт! – сказал стражник.

Беатриче помедлила несколько мгновений. Потом она вошла в караульное помещение и показалась офицеру.

– Прикажите открыть проход! – распорядилась она.

Офицер немедленно отдал приказ. Селянка тем временем оставалась снаружи; лицо ее было полуприкрыто шарфом. Минутой позже обе женщины оказались за городской стеной.

– Пойдемте, – сказала Бьянка. – Повозка находится в двухстах шагах отсюда.

Примавера устремилась в указанном направлении. Вскоре показалась и повозка с поперечной доской, заменявшей сиденье. Не колеблясь, Примавера забралась в повозку. Селянка устроилась рядом с ней, и сильная крестьянская рука хлестнула лошадь кнутом. Ночная поездка продолжалась около двух часов. Она проходила в молчании. Наконец Бьянка указала кнутом на выступивший в темноте квадратный массив.

– Вот наша ферма!

Не прошло и минуты, как повозка въехала во двор фермы и остановилась. Бьянка спрыгнула на землю и протянула руку Беатриче. Та тоже соскочила на землю и пошла за своей проводницей. Сердце молодой княгини, казалось, выскакивало из груди.

Внезапно она оказалась в низком помещении, напоминающем общую комнату жителей фермы.

– Бьянка, где он? – тихо спросила Примавера.

Селянка расхохоталась.

– Меня зовут вовсе не Бьянка!

– А где шевалье?.. Говори, несчастная!