Толлеус, искусник из Кордоса - Дмитрий Коркин

Правда, стала беспокоить постоянная головная боль. Не помутнение сознания, не мысли о том, что надо предать Оробос, нет. Иначе Оболиус тут же все бросил бы и сбежал. Скорее это напоминало обычную болезнь. Как-то он пожаловался старику на свое самочувствие, но тот лишь усмехнулся: «А ты как хотел? Это же тебе не посох!» Но потом успокоил, что ничего страшного в этом нет. Просто как мускулы болят после тренировки, так и тут: от частой практики наращивает «мышечную массу» аура. Это было похоже на правду, и парень продолжил занятия.

Бабка Сабана еще дома втолковывала, чтобы внук внимательно следил за кордосцем в надежде хоть чему-нибудь научиться. Но даже ей не могло прийти в голову, что заезжий искусник возьмется совершенно бесплатно обучать ее непутевого внука. Или все-таки она думала об этом? Мысли взрослых бывают очень загадочными. К сожалению, трактирщица сейчас далеко, поэтому спросить ее совета нет никакой возможности. Больше никто не мог подсказать подростку, к чему может привести такая учеба и как следует поступить.

Если бы Толлеус был чародеем, пусть даже не оробосцем, все обстояло бы по-другому. Тогда бы Оболиус без тени сомнения учился круглые сутки, причем в первую очередь для себя. Потому что чародеи – это верхушка общества. По статусу они даже выше аристократов, хотя среди них много неблагородных. Никто не откажется занять такое теплое место под солнцем, если вдруг появится возможность.

Странное дело. Искусство все вокруг клеймят как тупиковый путь, ведущий к саморазрушению. Кордосцы-де ни на что не годные слабаки. Но вот приехал старый искусник, собрал голема и с первой попытки прошел отборочный турнир! И что-то не похоже, что он слаб. Да, без посоха – наверное… Кстати, что это за Искусство такое, которому обучает его старик, которое без посоха? Оболиус никогда не слышал о таком.

Сейчас, пока он не погряз в Искусстве глубоко, приобретенные умения идут только на пользу. Теперь он тоже будет внушать некоторый страх и трепет, как все кордосцы. Когда Оболиус вернется домой, легко удастся произвести впечатление на Сабрину: дочка лавочника посмотрит совсем другими глазами на того, над кем раньше смеялась. Да и не только на нее: с некоторым удивлением парень недавно обнаружил, что красивых девочек вокруг много и каждая хочет с ним дружить. И ребята тоже – теперь никто больше не посмеет дразнить и обижать его.

Оболиус, занятый своими мыслями, сам не заметил, как вывел из стойла кобылу учителя и поскакал вслед за караваном. Улицы в столь ранний час были пусты. Остатки ночного тумана, красиво клубясь в первых лучах солнца, все еще плыли над дорогой, скрадывая звуки. Опасно, конечно, скакать так: вдруг в мостовой будет выбоина – тогда лошадь сломает ногу. Но ощущалась в этом и своя прелесть. Казалось, будто плывешь в волшебной молочной реке.

Сказка закончилась аккурат у Серебряной башни. Если через ворота Бронзового кольца подростка пропустили без проблем, то тут стражник оказался менее сговорчивым. Утопая по пояс в тумане, он выплыл из-под арки и, ковырнув пальцем в ухе, больно ткнул древком алебарды Оболиуса под ребра.

– Я везу своему хозяину билет на Турнир, – скривившись от боли, промямлил подросток.

– Да ну? – издевательски осклабился стражник. – А ну-ка покажи!

Юный искусник послушно протянул затейливо украшенную вензелями металлическую пластину.

– Так-так, – оживился охранник, пряча билет под кирасу. – Обчистил, значит, благородного господина? Вот ты и попался, воришка!

При этом стражник не сделал ни одного движения, чтобы схватить предполагаемого преступника. Напротив, он повернулся к парню спиной и неторопливо поплыл на свой пост.

Оболиус побледнел так, что веснушки стали почти черными на молочно-белом лице. Сжав кулаки, он срывающимся голосом крикнул вслед толстяку:

– Мой господин этого так не оставит! Он чародей!..

Стражник обернулся и зло прошипел:

– Проваливай!

Скрипнув зубами, подросток нечеловеческим усилием воли заставил себя успокоиться. По подбородку побежала кровь из прокушенной губы.

Сделав еще пару шагов, охранник неожиданно споткнулся и, опутанный искусными нитями, с грохотом рухнул на землю, скрывшись в тумане.

– Тревога! – поплыл над утренним городом его заполошный крик.

Оболиус в этот момент уже шарил у него под кирасой в поисках своего билета. Из башни, как горох, посыпались стражники, выискивая врагов. В мгновение ока парня схватили за шиворот и еще раз чем-то ткнули под ребра так, что он закашлялся.

– Я не могу пошевелиться! – верещал стражник, которого товарищи подняли с земли и безуспешно пытались поставить на ноги.

Сержант в шлеме с высоким красным плюмажем склонился к самому лицу Оболиуса и вкрадчиво спросил:

– Знаешь, что тебе полагается за нападение на стража Серебряного кольца? Отвечай, что за яд ты использовал! – вдруг крикнул он, отвесив подростку хлесткую пощечину.

Не в характере рыжего Оболтуса было драться. Раньше бы он потупил взгляд и смиренно принялся извиняться. Но слишком сильно клокотала злость. К тому же раньше он попросту не мог дать сдачи никому, но теперь…

Сержант вдруг захрипел, схватившись за горло и рухнув на колени. Красивый шлем упал в туман, звякнув о полированный камень Красной дороги.

– Я заколдовал его! Этот человек хотел отобрать у меня ценную вещь, которая принадлежит моему господину! Он чародей, а я его ученик! Он нашлет на вас проклятие, если со мной что-нибудь случится! – Подросток импровизировал на ходу, решив не акцентировать внимание солдат на различиях между чародейством и Искусством. Чары и проклятия им ближе и понятнее.

С этими словами он разорвал искусную нить, что стягивала горло сержанту, чтобы тот смог вздохнуть. Довод подействовал: в глазах стражников появились сомнения, и никто больше не бил парня. Напротив, инцидент разрешился легко и быстро. Оболиусу даже принесли извинения, пообещав наказать нерадивого служивого, и всунули в ладонь горсть монет «в качестве компенсации». Подросток отправился дальше, провожаемый взглядом чародея, который все это время с усмешкой выглядывал в маленькую бойницу башни, контролируя ситуацию, но не участвуя в конфликте.

– Можно как-нибудь повлиять на жеребьевку? – с надеждой спросил Толлеус посла, когда они возвращались на арену.

– Увы, нет, – сочувственно ответил тот. – Даже скажу больше: сначала тебе подсунут Черепаху и Змею, да и то ближе к концу, когда ты уже устанешь от ожидания на солнцепеке. А Осьминога приберегут напоследок. В комитете тоже не дураки сидят, и твои шансы просчитали не хуже нас. Хорошо еще, что они ничего не знают про руки, с помощью которых ты легко сможешь всюду дотянуться и нажать на нужные плиты, чтобы поднять решетку. Иначе бы ты так спокойно не отсиделся в своей мастерской: была бы у нас полная чаша, начиная с проклятий и заканчивая городским пожаром в Бронзовом кольце… Эх, жаль, что нам никто не шепнул про их идею отобрать у тебя посох. А ведь в администрации у нас есть каналы. Наверное, директива вышла на самом высоком уровне. Знать бы заранее – тогда бы мы не стали подавать заявление на три попытки. – Маркус тряхнул головой, отгоняя грустные мысли. – Давай там поаккуратнее: ты нам нужен живой и невредимый.