Тело помнит все - Бессел ван дер Колк

Мне бы хотелось поделиться своими записями по четвертому сеансу ДПДГ у Кэти – не только чтобы показать, как обычно протекают такие сеансы, но и чтобы продемонстрировать, как именно проходит процесс интеграции травматических переживаний в человеческом мозге.

Кэти сидела на своем стуле под углом в сорок пять градусов по направлению ко мне на расстоянии метра с небольшим от меня. Я попросил ее подумать о каком-нибудь особенно болезненном воспоминании, попросив попытаться представить, что она слышала, видела, думала и чувствовала в своем теле в этот момент. (В моих записях не сказано, сообщила ли она мне, что именно это было за воспоминание; видимо, не сообщила, раз я этого не записал.)

Я спросил, погрузилась ли она в воспоминание, и после ее утвердительного ответа спросил, насколько оно ей кажется реальным по шкале от одного до десяти. «Примерно девять», – сказала она. Затем я попросил ее следить глазами за моим двигающимся пальцем. Время от времени, после примерно каждых двадцати пяти движений я говорил: «Сделай глубокий вдох», а затем: «Что ты видишь сейчас?» Кэти рассказывала, о чем она думала. Каждый раз, когда ее интонация, выражение лица, движения тела или дыхание указывали на то, что она думает о чем-то эмоционально для нее важном, я говорил: «Сосредоточься на этом», после чего начинал новую последовательность движений, в течение которой она не разговаривала. За исключением этих нескольких слов, я сохранял молчание на протяжении следующих сорока пяти минут.

Вот о каких ассоциациях рассказала Кэти после первой последовательности движений глаз: «Я осознаю, что у меня есть шрамы – там, где он связывал у меня за спиной руки. Еще один шрам там, где он поставил на мне клеймо, как на своей собственности, а вот тут [она показывает, где] следы от укусов». Она выглядела потрясенной, но при этом на удивление спокойной, вспоминая: «Я помню, как меня облили бензином – он снимал меня на «Полароид», – а затем окунул в воду. Меня изнасиловали отец с двумя дружками; я была привязана к столу; помню, как они насиловали меня бутылками из-под пива».

У меня сжалось сердце, однако я ничего не говорил – лишь просил Кэти сосредоточиться на этих воспоминаниях. Спустя примерно тридцать движений пальцем туда-сюда я остановился, увидев, что она улыбается. Когда я спросил у нее, о чем она думает, она ответила: «Я ходила на занятия по карате; это было здорово! Я им задала жару! Я видела, как они отступают. Я закричала: «Вы что, не видите, что мне больно? Я не ваша девушка!» Я сказал: «Продолжай думать об этом» – и начал очередную последовательность. Когда она закончилась, Кэти сказала: «Передо мной два моих образа – умная, милая девочка… И эта маленькая шлюшка. Все эти женщины, что не могли позаботиться о себе, обо мне, о своих мужчинах – в результате чего мне пришлось их обслуживать». Во время следующей последовательности она начала всхлипывать, и когда мы остановились, она сказала: «Я увидела, какой я была маленькой – они насиловали маленькую девочку. В этом не было моей вины». Я кивнул и сказал: «Все верно – продолжай». После следующего раунда Кэти сообщила:

Я одобрительно кивнул и продолжил. Череда зрительных образов продолжилась: «Я вижу, как бульдозер сравнивает с землей дом, в котором я выросла. Все позади!» Затем Кэти сменила тему: «Я думаю о том, как мне нравится Джеффри [парень из ее группы]. Думаю о том, что он, возможно, не захочет со мной встречаться. Думаю, что не справлюсь с этим. Раньше у меня не было парня, и я не знаю, как быть чьей-то девушкой». Я спросил, что, как ей кажется, ей нужно узнать, и начал следующую последовательность. «Теперь передо мной человек, который просто хочет быть со мной – это слишком просто. Я не знаю, как быть собой рядом с мужчинами. Я впадаю в ступор».

Отслеживая движения моего пальца глазами, Кэти начала всхлипывать. Когда я остановился, она сказала мне: «Я представила, как мы с Джеффри сидим в кофейне. Заходит мой отец. Он начинает орать во всю глотку и размахивать топором. Он говорит: «Я же сказал тебе, что ты принадлежишь мне». Он сажает меня на стол и насилует, а следом насилует Джеффри». Теперь она уже рыдала вовсю. «Как можно открыться кому-то, когда представляешь, как твой отец насилует вас обоих?» Мне хотелось утешить ее, однако я знал, что гораздо важнее продолжать поток ассоциаций. Я попросил ее сосредоточиться на ощущениях в своем теле: «Я чувствую это в руках, плечах и в груди справа. Я просто хочу, чтобы меня обняли». Мы продолжили сеанс, и после очередной остановки Кэти выглядела расслабленной. «Джеффри сказал, что все в порядке, что его прислали обо мне позаботиться. И что я ни в чем не виновата, и что он просто будет рядом со мной ради меня». Я снова спросил, что она почувствовала в своем теле. «Я почувствовала полное умиротворение. Меня немного потряхивало – как когда разрабатываешь новые мышцы. Облегчение. Джеффри обо всем этом уже знает. Я чувствую себя живой, словно все теперь позади. Но я боюсь, что у моего отца есть другая маленькая девочка и что он ее сильно обижает. Мне хочется ее спасти».

Мы продолжили, и травма снова вернулась, вместе с другими мыслями и образами: «Меня тошнит… куча неприятных запахов вторгается в нос – дешевый одеколон, спиртное, рвота». Несколько минут спустя Кэти уже заливалась слезами: «Я ощущаю рядом свою маму. Кажется, она хочет, чтобы я ее простила. У меня ощущение, что то же самое происходило и с ней – она извиняется передо мной снова и снова. Она говорит, что с ней было так же – что ее насиловал мой дедушка. Она также говорит, что моя бабушка очень сожалеет, что ее нет рядом, чтобы меня защитить». Раз за разом я прошу ее сделать глубокий вдох и сосредоточиться на всплывающих образах.

По завершении очередной последовательности Кэти сказала: «Я чувствую, что все позади. Я чувствую, как меня обнимает бабушка – меня взрослую. Она извиняется, что вышла замуж за моего дедушку. Говорит, что они с мамой позаботятся, чтобы это прекратилось». После окончательной последовательности Кэти улыбалась: «Я представляю, как выталкиваю своего отца из кофейни, а Джеффри запирает за ним дверь. Он остается снаружи. Его видно через стекло – все над ним потешаются».

С помощью ДПДГ Кэти смогла интегрировать воспоминания о пережитой травме, а ее воображение помогло их похоронить, в результате чего она поставила точку и ощутила контроль. Она сделала это с минимальным моим участием, без какого-либо обсуждения деталей ее переживаний (у меня никогда не было причин сомневаться в их достоверности; ее переживания были реальными для нее, и моей задачей было помочь ей разобраться с ними в настоящем). Этот процесс высвободил что-то у нее в разуме/мозге, активировав новые образы, чувства и мысли – словно ее жизненная сила воспрянула, чтобы открыть новые возможности на будущее (5).

Как мы уже видели, травматические воспоминания сохраняются в виде расщепленных, необработанных образов, ощущений и чувств. Как по мне, так самой удивительной особенностью ДПДГ является то, что эта методика позволяет активировать последовательности произвольных и, казалось бы, несвязанных между собой ощущений, эмоций, образов и мыслей параллельно с настоящими воспоминаниями. Возможно, именно так мы интегрируем обычные, повседневные переживания – собирая старую информацию в новые блоки.