Голливудские дети - Джеки Коллинз

– Нет, Мак. Замена у нас есть. – Он помолчал немного. – Мне предлагают пригласить Джерри.

– Джерри?

– Джерри Раша. Они уже проводят рекламную кампанию.

– А ты что думаешь по этому поводу?

– Я не уверен, что это сработает. Я предоставлю право решающего голоса тебе. Если ты «за», мы даем этому ход.

– Если тебя это не очень возмутит, я согласен.

– В таком случае мне, пожалуй, стоит поехать к нему. Если мы пошлем ему предложение через его агента, нам придется ждать решения полгода, не меньше.

– Хорошая мысль.

– Я свяжусь с тобой позднее.

– Дерзай. – Мак положил трубку, сделав два огромных глотка виски и уронил голову на руки.

Именно в такой позе и застала его Шарлин, вошедшая в кабинет чуть позже.

– Дорогой, что случилось? – спросила она, подбежав к нему. – Что-то ужасное?

Он поднял голову. Его глаза были налиты кровью.

– Что еще может такого случиться, когда весь мир, в котором ты жил, летит в тартарары?

Ее глаза расширились.

– Что?

– Шарлин, – он мотнул головой, – мне столько всего нужно тебе рассказать…

Теперь она, кажется, прониклась важностью момента.

– Любимый, ты же знаешь, что можешь мне рассказать все, что угодно.

Он не успел ответить, как в кабинет вихрем ворвался его сын Кайл, парень ростом шести футов трех дюймов.

– Пап, мне нужно с тобой поговорить. Меня уже достала эта ржавая жестянка, которую мне по твоей милости приходится водить.

Шарлин бросила на него гневный взгляд.

– Ты что, не видишь, что мы разговариваем? Тебя разве не учили, что, когда входишь, принято стучать?

– Я всего лишь хочу поговорить с моим отцом, – недовольно пробурчал Кайл. – Эка важность!

– О твоей машине мы поговорим завтра, – отрезал Мак, выпрямившись в кресле.

– Завтра я собираюсь смыться из дома с утра пораньше.

– Прости, что я не могу вписаться в твой напряженный график, – съязвил Мак.

– Не будь занудой, пап. Когда я был на Гавайях, мама говорила мне, что она слышала, будто эта марка машин небезопасна. Она сказала, что мне не помешала бы другая тачка, и как можно быстрее.

– Мне глубоко наплевать на то, что там говорила твоя мама! – заорал Мак; он был в бешенстве. – Проваливай отсюда! И на будущее – изволь стучать, прежде чем вламываться ко мне!

Кайл повернулся к нему спиной.

– Какой же ты гад! – пробормотал он, с треском захлопывая за собой дверь.

– Я хочу уйти отсюда, Шарлин, – заявил Мак, помотав головой. – Пойдем в гостиницу.

Ее лицо озарилось радостью. Гостиницы она всегда любила.

Грэнт ответил на звонок Боско Нанни и записал заказ. Крупная блондинка и маленькая, большегрудая и рыжеволосая.

– Это поздний заказ, – важно протянул Грэнт, освоившись с ролью большой шишки. – Боюсь, что это влетит вам в копеечку.

– О чем речь? О сотне? Двух?

– Мы держим только первоклассный товар. Пять тысяч.

Боско издал длинный приглушенный свист.

– Пять штук, мать твою!..

– Поверьте мне, удовольствие того стоит, – заверил Грэнт.

: – Черт!

Но он не отменил заказ. Они назначили место встречи, и Грэнт, распрощавшись с заказчиком, послал запрос Черил – выяснить, кто из девиц свободен.

Сисси, блондинка, вполне подойдет. Он хорошо ее натаскал – для любителя она справлялась совсем неплохо. Конечно, она не особенно пышна, но никаких изъянов у нее не было, и нареканий от клиентов не поступало.

С рыжей было сложнее. В их списках таких числилось только три, и все были уже заказаны. Черт подери! Он заломил такую несусветную цену, и оказывается, что рыжеволосая накрылась.

Черил была в косметическом салоне. Он позвонил туда, но секретарша сказала, что она только что вышла.

Он нетерпеливо ждал, размышляя о том, какие последствия могут быть, если его высокопоставленный папочка вдруг выяснит, чем его чадо занимается: эти кинозвезды терпеть не могут скандалов, если они только не приносят пользу их карьере.

А собственно, что для его родителей вообще имеет значение? Временами Грэнту казалось, что он появился на свет только затем, чтобы стать подходящим фоном для фотографий. Детские воспоминания. Слащавый, сюсюкающий голос матери:

Папочку фотографируют для «Лайф».

Папочкина фотография будет на обложке «Тайм».

Папочку снимают для «Ньюсуик».

И почти каждый раз маленькому Грэнту приходилось позировать вместе с папочкой, чтобы продемонстрировать, какой Грэнт Леннон прекрасный человек и примерный семьянин. Это делалось в пику тем скандальным журналам, которые всегда выставляли его величайшим бабником в городе.

Быть голливудской знаменитостью означало создать ореол святости вокруг своего имени, и публика обожала этот очаровательный фантом по имени сэр Грэнт Леннон.

Дерьмо собачье. Просто дерьмо. Вот почему Грэнт общался с Черил, Джорданной и Шепом. Потому что они все были вываляны в одинаковом дерьме. Они все выросли в одинаковых условиях. И эти условия нельзя было назвать райскими. Хотя Грэнт изо всех сил изображал, что так оно и есть.

Нелегко было иметь такого отца, как Грэнт Леннон. Нелегко было носить то же имя. Алкоголь и сильнодействующие наркотики были постоянными спутниками его жизни, но иногда даже с их помощью было невозможно сбежать от реальности. А реальность заключалась в том, что он был всего лишь бледной тенью своего выдающегося папаши и никогда не смог стать самим собой.

Когда Черил приехала домой, ему достаточно было бросить на нее один взгляд – и явилось блестящее разрешение проблемы.

Ее рыжие волосы были просто роскошны. Это было ее главное достоинство. Кроме того, Черил, с тех пор как начала заниматься их прибыльным бизнесом, стала выглядеть очень привлекательно.

– Ты никогда не подумывала о том… – начал он.

– О чем? – перебила она, снимая с плеча сумку.

– Выпей чего-нибудь.

– Зачем?

– Возможно, тебе это действительно нужно. – Он направился к бару.

Она плюхнулась в кресло и скинула туфли, разминая ноги.

– Мне приятно, что ты рядом со мной, Грэнт. Не представляю, как бы я справилась без тебя.

– Слушай, а как твоя любовь к приключениям, острым ощущениям? – бросил он пробный камень, наливая ей полный стакан водки.