Прямая и явная угроза - Том Клэнси

Пустота, образовавшаяся в её жизни после смерти мужа, походила на никак не заживающую открытую рану. Его фотография стояла на столике рядом с её кроватью.

Снимок был сделан всего за год до смерти, когда он занимался ремонтом парусной яхты. В тот момент он уже не был молодым человеком, складки на пояснице, поредевшие волосы, но всё та же улыбка. Как это сказал Хуан? Ты смотришь глазами любви и видишь любовь в ответ. Как нежно сказано, подумала Мойра.

Боже мой, что подумал бы Рич? Она уже не раз задавала себе этот вопрос.

Всякий раз, когда смотрела на фотографию, перед тем как заснуть. Всякий раз, когда она смотрела на своих детей, выходя из дома или возвращаясь домой, надеясь, что они ничего не заподозрят, и всё-таки бессознательно понимая, что они должны знать об этом. Но разве у неё был выбор? Неужели она должна до конца своих дней носить вдовий траур? Этот обычай должен остаться в далёком прошлом.

Она оплакивала мужа должное время, разве не так? Мойра плакала, одиноко лёжа в постели, когда эта мысль приходила ей в голову, во все годовщины особых событий, получивших особый смысл за те двадцать два года, когда две жизни слились в одну, и нередко просто глядя на фотографию Рича, занимающегося яхтой, для покупки которой они так долго копили деньги...

Чего ждут от меня люди? — спросила она себя в приступе внезапной мучительной боли. У меня ещё есть жизнь. У меня желания обычной женщины.

Что бы сказал обо всём этом Рич?

У него не было времени сказать что-то. Рич умер по пути на работу, через два месяца после ежегодного медицинского осмотра, в результате которого врач сказал, что ему следует сбросить несколько фунтов, что кровяное давление у него несколько выше нормы, но не внушает беспокойства, что содержание холестерина для человека его лет у него отличное и что ему следует снова явиться на осмотр на следующий год. Затем в 7.39 утра его автомобиль свернул с дороги, упёрся в дорожный брус на обочине и остановился. Полицейский, находившийся всего в квартале, подошёл к машине и с удивлением увидел, что водитель все ещё сидит за рулём, и успел подумать, неужели человеку может прийти в голову напиться так рано, и только потом заметил, что не может нащупать пульс. Тут же вызвали «скорую помощь», и её персонал обнаружил, что полицейский оказывает мужчине первую помощь, как при сердечном приступе. Медики пришли к такому же заключению и приняли все известные им меры. Но все это оказалось напрасным. Аневризма сосуда головного мозга. После вскрытия патологоанатом объяснил, что смерть вызвана ослаблением стенки кровеносного сосуда. Спасти его было невозможно.

Почему это произошло?.. Возможно, наследственное заболевание, а может, и нет.

Повышенное кровяное давление не имело к смерти никакого отношения. Даже при самых благоприятных обстоятельствах поставить диагноз в таких случаях практически невозможно. Он жаловался на головные боли? Значит, даже такого предостережения не было. Затем доктор быстро ушёл, жалея, что не может дать более подробного объяснения, не рассерженный, а скорее опечаленный тем, что медицина не в состоянии ответить на все вопросы и часто ему просто нечего сказать. (Между собой врачи говорили «один из таких случаев», но ведь этого не скажешь родственникам покойного?) Он вряд ли почувствовал боль, объяснил врач, не зная сам, правда это или ложь, но теперь это не имело значения, и он уверенно сказал, что нет, вдова может успокоиться, смерть наступила почти безболезненно. Затем похороны. Эмиль Джейкобс присутствовал на похоронах, уже предчувствуя кончину своей жены; она вышла из больницы, чтобы присутствовать на церемонии вместе с мужем, которого скоро оставит. Сколько было слез...

Как это несправедливо. Несправедливо, что он был вынужден оставить Мойру, даже не попрощавшись. Пахнущий кофе поцелуй у двери, что-то относительно посещения магазина «Сейфуэй» после работы по пути домой — и она отвернулась, даже не видела, как он сел в машину в тот последний раз. В течение нескольких месяцев она упрекала себя только за это, за то, что не видела, как он уехал.

Так что сказал бы Рич?

Но Рич умер, и два года — достаточно продолжительный срок.

Когда Мойра вернулась домой, дети ужинали. Она поднялась к себе в спальню, чтобы переодеться, и заметила, что не может отвести взгляда от телефона на столике у кровати. Рядом с фотографией Рича. Мойра села на край кровати и смотрела на него, пытаясь решиться. Она колебалась минуту или чуть больше.

Затем достала из сумочки листок бумаги и, сделав глубокий вдох, принялась нажимать кнопки телефона. В трубке послышались обычные при международной связи щелчки.

— Диас и Диас, — ответил женский голос.

— Мне хотелось бы поговорить с мистером Хуаном Диасом, — произнесла Мойра.

— Кто его просит? — спросил голос, переходя на английский.

— Мойра Вулф.

— А-а, сеньора Вулф! Меня зовут Консуэла. Подождите одну минуту. — В трубке послышались атмосферные помехи. — Сеньора Вулф, он где-то в цехах. Я не могу разыскать его. Можно, я скажу ему, чтобы он позвонил вам?

— Да. Я у себя дома.

— Si, я передам ему. Сеньора?..

— Да?

— Извините меня, но я должна сказать вам что-то. После смерти Марии сеньор Хуан стал мне вроде сына. Встретив вас, он снова превратился в счастливого человека. Я боялась, что он никогда больше... Прошу вас, не говорите ему об этом, но я так благодарна вам за то, что вы сделали для него. Он опять улыбается, снова счастлив. Мы молимся за вас обоих, надеемся, что вы будете счастливы оба.

Именно это хотелось услышать Мойре.

— Консуэла, Хуан так много рассказывал мне о вас. Прошу вас, зовите меня Мойра.

— Я уже слишком много разболтала. Сейчас найду сеньора Хуана, где бы он ни был.

— Спасибо, Консуэла. До свидания.

Консуэла, чьё настоящее имя было Мария, — у неё Феликс-Хуан позаимствовал имя для своей якобы умершей жены — была молодой женщиной двадцати пяти лет, закончившей местную школу для секретарей. Но ей хотелось заработать больше, чем получает обычная секретарша, и она согласилась заняться контрабандной перевозкой наркотиков в Америку. Мария въезжала в Америку через Атланту и Майами и успела сделать полдюжины успешных ездок, пока однажды не оказалась на волосок от катастрофы и потому решила сменить вид деятельности. Теперь она выполняла различные поручения своих бывших боссов и основала своё маленькое дело на окраине Каракаса. Лишь за то, что она сидела у телефона в ожидании звонка, ей платили пять тысяч долларов в неделю. Разумеется, это была всего лишь половина работы. Теперь она принялась за выполнение второй половины и набрала телефонный номер. Последовала необычная серия щелчков и писков, поскольку, как подозревала Мария, вызов перешёл с телефонного номера, который она набрала, на другой номер, ей неизвестный.

— Слушаю.

— Сеньор Диас? Это Консуэла.

— Да?

— Только что позвонила Мойра. Она просит вас позвонить ей домой. Спасибо. — Связь оборвалась.