Нежные юноши - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

– Уходи! – натянутым голосом произнес Бэзил. – Ну, давай! Уходи!

Хьюберт опять засмеялся, но Бэзил внезапно к нему шагнул, и Хьюберт тут же сделал шаг назад:

– Да не очень-то и хотелось участвовать в твоей пьесе! Очень надо!

– Тогда уходи и не возвращайся!

– Успокойся, Бэзил! – безмолвно нависла над ними мисс Халлибартон; Хьюберт вновь засмеялся и стал искать взглядом свою кепку.

– Я в твоем дурацком погорелом театре участвовать точно не буду! – ответил он и медленно, с веселым видом, развернулся и, не торопясь, ушел.

В тот день реплики Хьюберта читал Рипли Бакнер, но казалось, что над репетиционным залом нависла туча. Игре мисс Биби не хватало привычной силы, все остальные актеры периодически собирались в группы и перешептывались, мгновенно умолкая с приближением Бэзила. После репетиции мисс Халлибартон, Рипли и Бэзил собрались на совещание. Поскольку Бэзил наотрез отказался играть главную роль, было решено пригласить некоего Мэйола Де-Бека, с которым Рипли был немного знаком и который уже прославился своей игрой в драмкружке городской старшей школы.

Следующий день ознаменовался новым беспощадным ударом. Эвелин, покраснев и смутившись, сказала Бэзилу и мисс Халлибартон о том, что у семьи изменились планы и они уезжают на восток страны на следующей неделе, так что у нее никак не получится сыграть премьеру. Бэзил все понял. Она была с ними до сих пор лишь из-за Хьюберта.

– До свидания, – печально сказал он.

Ей стало стыдно, когда она увидела его неприкрытое отчаяние, и она попыталась оправдаться:

– Но я, в самом деле, ничего не могу поделать! Бэзил, мне очень жаль!

– А если я за тобой присмотрю, ты не сможешь остаться дома еще на неделю? А потом поедешь к семье, – предложила ничего не подозревавшая мисс Халлибартон.

– Нет, не получится. Отец хочет, чтобы мы ехали вместе. Если бы не он, я бы осталась!

– Ладно, – сказал Бэзил. – До свидания.

– Бэзил, ты ведь не обиделся, правда? – Ею овладел порыв раскаяния. – Я буду помогать вам всем, чем только смогу! Я буду репетировать еще неделю, пока вы не найдете кого-нибудь мне на замену; я помогу всем, чем только можно. Но, к сожалению, отец сказал, что ехать мы должны вместе.

В тот вечер после репетиции Рипли тщетно взывал к боевому духу Бэзила, предлагая ему разные решения, которые Бэзил с презрением отвергал. Маргарет Торренс? Конни Дэйвис? Да они едва справляются с теми ролями, которые у них уже есть! Бэзилу казалось, что постановка попросту разваливается на глазах.

Когда он пришел домой, было еще совсем не поздно. Упав духом, он сидел у окна своей спальни, глядя, как сын Барнфильдов одиноко играет сам с собой в соседнем дворе.

Мама Бэзила пришла домой в пять и сразу почувствовала, как он подавлен.

– У Тедди Барнфильда свинка, – сказала она, пытаясь его растормошить. – Вот он и играет там один…

– Да? – равнодушно ответил он.

– Это не опасно, но болезнь очень заразная. Ты уже переболел, когда тебе было семь лет.

– Гм…

Она помолчала.

– Ты беспокоишься из-за своей пьесы? У вас там что-то случилось?

– Нет, мама. Я просто хочу побыть один.

Через некоторое время он встал и пошел на улицу, чтобы выпить солодового молока в кафе за углом. У него в голове бродила шальная мысль – а что, если взять и зайти к мистеру Биби и попросить его отложить отъезд на неделю? Эх, если бы только знать наверняка, что именно отъезд и есть единственная причина отказа Эвелин…

Его мысли нарушил шагавший навстречу по улице девятилетний брат Эвелин.

– Привет, Хем! Слышал, вы собрались уезжать?

Хем утвердительно кивнул:

– На следующей неделе. Поедем на море.

Бэзил задумчиво на него посмотрел, словно младший брат Эвелин в силу своей к ней близости владел неким секретом, с помощью которого можно было заставить ее передумать.

– А куда ты собрался? – спросил Бэзил.

– Иду играть с Тедди Барнфильдом.

– Что? – воскликнул Бэзил. – Да разве ты не знаешь… – И тут же умолк. Ему в голову пришла абсолютно безумная и преступная мысль; в голове вновь прозвучали слова матери: «Это не опасно, но болезнь очень заразная». Если юный Хем Биби подхватит свинку, то Эвелин никуда не поедет…

Решение он принял быстро и холоднокровно.

– Тедди играет во дворе за домом, – сказал он. – Если хочешь пройти к нему побыстрее, не ходи через дом – можно пройти чуть дальше по улице, а затем свернуть на аллею.

– Ладно… Спасибо! – доверчиво сказал Хем.

Почти минуту Бэзил простоял, глядя ему вслед, пока мальчишка не свернул за угол на аллею; Бэзил знал, что в жизни еще не совершал поступка хуже.

III

Неделю спустя миссис Ли приказала подать ужин раньше обычного; на столе были любимые блюда Бэзила: гуляш, жаренная ломтиками картошка, нарезанные колечками персики со сливками и шоколадный торт.

Каждые несколько минут Бэзил говорил: «Боже! А сколько сейчас времени?» – и выбегал в холл посмотреть на часы. «А они не отстают?» – вдруг спрашивал он с подозрением. Раньше его никогда это не интересовало.

– Ни на секунду! Если будешь так быстро есть, начнется изжога, и ты не сможешь хорошо сыграть.

– Тебе понравилась афиша? – уже в третий раз спрашивал он. – «Рипли Бакнер-мл. представляет комедию Бэзила Дьюка Ли „Тень плененная“».

– Да, очень мило.

– Но на самом деле он ведь ничего не представляет!

– Зато звучит очень солидно!

– А сколько сейчас времени? – спросил он.

– Ты только что сам говорил, что сейчас десять минут шестого.

– Ну да. Мне, наверное, уже пора идти?

– Ешь персики, Бэзил! Если не доешь, не будет сил играть!

– Но мне ведь не нужно играть, – терпеливо объяснял он. – У меня лишь малюсенькая роль, и совершенно неважно…

Объяснять дальше уже не стоило.

– Мама, прошу тебя, не улыбайся, когда я выйду на сцену, – попросил он. – Веди себя так, словно ты меня совсем не знаешь.

– Что, даже «Привет!» нельзя будет крикнуть?

– Что?! – Он совершенно утратил чувство юмора.

Со всеми попрощался, и, стараясь изо всех сил заставить свой желудок переваривать еду, а не сердце, которое вдруг почему-то оказалось в районе живота, он отправился в школу «Мартиндейл».

Когда в сумерках показались освещенные окна школы, его волнение стало просто невыносимым; здание сейчас ничуть не походило на то здание, куда он ходил целых три недели подряд. Его шаги в пустынном вестибюле звучали гулко и зловеще; наверху был только смотритель, расставлявший рядами стулья, и Бэзил бродил один по пустой сцене, пока в зал не вошел кто-то еще.