Криппен - Джон Бойн

Том широко открыл глаза, и у него отвисла челюсть. Он с удивлением почувствовал, что возбудился: в памяти снова всплыл сегодняшний поцелуй Виктории и Эдмунда.

— Ты шутишь, — наконец сказал Том. Матье покачал головой. — Но зачем? — спросил мальчик. — Зачем кому-то…

— Не знаю, — ответил его дядя. — Но между этим двумя происходит нечто странное — я сам еще толком не разобрался. Но разберусь — уверяю тебя. А покамест ты должен пообещать мне, что никому об этом не расскажешь.

— Конечно, обещаю, — сказал Том, весело потирая руки. — Буду нем как рыба.

Вечером 31 января 1910 года Кора Криппен в последний раз оделась и печально посмотрела на свое отражение в зеркале. Это платье она носила больше двух лет — подарок от Хоули на ее тридцатипятилетие, и тогда оно ей очень нравилось, но теперь казалось старомодным и приевшимся. «Почему я все время должна носить одни и те же вещи? — спросила она себя. — Почему Хоули не может обеспечивать меня так же, как другие мужья?» Это всегда было ее больным местом, несмотря на то, что сама она обладала значительными сбережениями. Тем не менее Кора попросту не желала тратить эти деньги на себя, предпочитая взамен ублажать своих знатных друзей. Она считала, что за необходимые ей вещи должен платить Хоули. Кора была убеждена: Луиза Смитсон обратит внимание на то, что именно это платье она часто носила раньше, и станет ее за это презирать. Кора нередко слышала, как ее подруга отпускала нелестные замечания за спиной других женщин, когда они в очередной раз появлялись в одном и том же наряде, и вместе с ней глумилась над ними. Хотя в глубине души чувствовала, что стоит выше Луизы во всех отношениях, — ей, например, никогда не приходилось работать за стойкой пивной, — она не могла поспорить с тем, что Луиза вышла замуж за аристократа, тогда как ее собственный муж — лишь дантист на полставки да обычный приказчик.

Недавно ее дружба с Луизой дала трещину, и Кора сознавала, что подруга все больше оттесняет ее за пределы своего светского круга. Многие женщины стали считать ее грубой и жеманной, смотрели на нее с презрением, давая понять, что разочарованы ее упорной неспособностью к развитию. Конечно, Кора сама навлекла на себя эти упреки своим поведением в последнее время. Две недели назад она присутствовала на сольном концерте известного пианиста Леопольда Годовского[38]в Гильдии поклонниц мюзик-холла: выпив слишком много вина, она уснула во время выступления и начала так шумно храпеть, что одна из пожилых дам ткнула ее в спину пальцем, унизанным драгоценностями, и громко на нее шикнула. Через неделю после этого, на одной из регулярных вечеринок с коктейлями, Кора снова напилась и стала заигрывать с молодым официантом, который в конце концов, был вынужден ей сообщить перед всей толпой, что недавно женился и вовсе не нуждается в ее знаках внимания; все почувствовали стыд за Кору и в то же время восхитились официантом.

С тех пор приглашения на чаепития пошли на убыль, а ее присутствие на собраниях Гильдии стало вызывать все большую неловкость. Кора знала, что у Николаса Смитсона скоро день рождения, и прекрасно понимала, что на праздничный ужин ее не пригласят. Если не проявить осторожность, ее могут и вообще исключить из Гильдии поклонниц мюзик-холла, и что она тогда будет делать? Сидеть дома с Хоули — что ж еще!

После этих событий она пригласила Смитсонов на бридж, несмотря на то, что не горела желанием провести еще один вечер с ними наедине. Поскольку миссис Луиза Смитсон была ее поручительницей при вступлении в Гильдию поклонниц мюзик-холла, теперь Кора должна была вновь продемонстрировать ей примерное поведение — поэтому и пригласила сегодня на Хиллдроп-креснт.

— Такая неприятная пара, — пожаловался Николас, когда они подходили к дому. — Каждый раз, когда мы с ними встречаемся, у них все кончается ссорой. Очень неловко.

— Увы, дорогой, — согласилась миссис Луиза Смитсон. — Но этой женщине просто нельзя отказать. Она так настойчива. Между нами говоря, думаю, ее очень скоро вытеснят из нашей компании.

— Правда?

— Да, — кивнула она. — Только никому об этом не говори. Я побеседовала с Маргарет Нэш и еще кое с кем, и нам кажется, она чересчур груба.

— Но ведь именно ты пригласила ее в ваше общество, дорогая. Сама во всем виновата.

— Я пригласила ее, полагая, что она действительно что-то собой представляет. У нее было так много нелепых претензий. Но я просчиталась. Эта женщина, несомненно, сумасшедшая. У нее мания величия — величия, которого ей никогда не достичь. Например, этот бред о ее певческих способностях. Она вот-вот должна стать мировой звездой, но когда это произойдет? Никогда. Это смешно. Однажды она сказала мне, что будет петь в Букингемском дворце перед королевой. Чистой воды блеф. Нет, боюсь, пришло время выбросить Кору Криппен и ее туповатого мужа из нашей жизни навсегда. Обещаю, что это будет последний вечер.

— Так почему же мы идем к ним сегодня? — раздраженно спросил Николас. — Почему новая политика не могла вступить в силу вчера?

— Потому что это требует времени, Николас. Раньше мы уже исключали из Гильдии — двух женщин, причем за такое же скверное поведение. Но мы, конечно, не можем просто выгнать кого-нибудь безо всякой причины. Нужно действовать внушением. Ведь я могу быть гораздо хитрее, чем ты думаешь. Для начала не позову ее на твой день рождения на следующей неделе, о котором ей хорошо известно, а ведь она жаждала получить приглашение. Если быть честной до конца, мне кажется, для этого и затеян сегодняшний званый вечер. Она надеется, что я отвечу взаимностью, но я этого не сделаю. Чего доброго, она опять напьется и попытается соблазнить Альфреда.

— Дорогая, он вещь еще ребенок.

— Николас, ты не слышал историй, которые известны мне, — возразила она с многозначительным видом. — Просто понаблюдай. Она весь вечер будет лезть из кожи вон, только бы снова оказаться на хорошем счету.

Супруг кивнул. Его не очень-то волновало, придет ли она к нему на день рождения. К чарам большинства подруг своей жены он оставался равнодушен, и ему было неинтересно с ними общаться. Если они есть — хорошо, если же их нет — тоже неплохо. В любом случае он разговаривал обычно только с мужьями. А Хоули Криппена трудно было назвать приятным собеседником. Этот чертов кретин и рта не раскроет, если ему не задать прямой вопрос, и даже в этом случае его всегда затыкает жена. У Николаса не укладывалось в голове, как мужчина может позволять, чтобы им так помыкали.

— Не сутулься при ходьбе, Николас, — проворчала Луиза. — Если не будешь следить за собой, у тебя вырастет горб.

— Кора, как приятно тебя видеть, — сказала Луиза, войдя в дом, и поцеловала ее в щеку. Мельком взглянув на платье Коры, она подняла брови, но промолчала, однако хозяйка поймала ее взгляд и снова мысленно прокляла мужа за то, что не купил ей новый наряд.