Из любви к искусству - Карина Пьянкова

Здание полыхало вовсю, жарко и ярко.

Вокруг толпились жадные до жутких новостей зеваки и те, кому удалось выбраться из подожженного здания.

— Хорошо горит, — отметил каэ Орон, скользнув по зданию взглядом. — У него уже давно здесь были закладки, иначе бы так легко не вспыхнуло. Да и бензином наверняка плеснул.

Сумасшедший с весьма рациональным мышлением. Он четко знал, чего хочет и как этого добиться максимально эффективно.

А потом Милад просто увидел тонкую, почти прозрачную фигуру, замершую на крыше здания. На мгновение ему стало страшно: на самом краю в явно слишком большой для нее мужской одежде застыла Лэйси Уиллер, практически точная ее копия. Только с третьей попытки удалось убедить себя — не она.

Но это лицо… Видеть его, искаженное безумием и ненавистью, оказалось самой страшной мукой.

Уже через несколько секунд еще кто-то увидел эльфа на крыше, закричал, указывая другим.

— Это же Лэйси Уиллер! Это она!

Даже сейчас, напоследок, проклятый Соловей сумел причинить зло своей родственнице хотя бы тем, что показал ее лицо. А потом один короткий шаг вперед превратился в стремительный полет, завершившийся коротким глухим ударом.

Крики раздавались как сирена стражи.

— Нужно не дать подойти к нему! — скомандовал на kaheily Милад. — Иначе Уиллер в жизни не отмоется!

Алек опомнился первым, кинувшись наперерез всем любопытствующим, размахивая служебным удостоверением как рыцари древности потрясали копьем.

— Стража! Стража Иллэны, разойдись всем! Не приближайтесь к телу!

Следом за Аэном с кличем «стража!» кинулся и его напарник, и каэ Неро, который к страже отношения не имел вовсе, но за компанию покричать всегда был горазд. Тело Соловья накрыли плащом каэ Орона, который ежился от холода, но мужественно терпел порывы холодного ветра.

— Мертв. Тут ни один целитель не соберет, — отчитался Миладу Алек Аэн.

Старший кахэ вовсе не хотел прикасаться к останкам эльфа, на них и смотреть было страшно и жутко. А ведь никогда раньше Динесу Миладу не приходилось бояться покойников, к ним он относился безразлично даже в детстве.

— Вызывай труповозку, — скомандовал Милад со вздохом. — И обеспечь, чтобы из рук Андрэ тело попало к Ясмин и только к Ясмин. Покойника нужно… потерять по дороге. Нельзя, чтобы в Эроле проводили вскрытие Соловья или кто-то связал его с Уиллер.

Дийэ Риэнхарн дал четкий приказ: не дать властям Эрола получить живого Соловья или его останки. Это было одно из условий сделки между Домом Эррис и дальними эльфийскими родственниками. Склоки и покушения между ними — дело сугубо внутреннее, практически внутрисемейное, людям и смескам здесь не место.

— Сделаю все, дийэ, — вытянулся в струнку Аэн.

В фиолетовой форме или без нее, но кахэ в первую очередь служит своему Дому.

— Покойся с миром, Майлог э Гвилем. Пусть Белая Госпожа примет тебя в свои объятия и даст отдохновение перед тем, как ты снова отправишься в путь. Пусть в следующем воплощении тебя ждет счастливая судьба, — пробормотал поминальную молитву Милад и пошел прочь.

Белая Госпожа сама позаботится об умерших, а живым надлежит беспокоиться о живых. Теперь можно было возвращаться в больницу к Лэйси Уиллер и убедиться, что все еще дышит, все еще борется за свою жизнь с тем же остервенением, что и боролась за свою роль и за свою героиню.

— Эй, да приди уж в себя! — никак не желала оставлять меня в покое вторая я.

Ее — мой — голос словно бритвой по нервам резал, не давая впасть в такое заманчивое забытье.

— Очнись, я сказала!!!

Вот же неуемная… Неужели нельзя просто принять свою победу и перестать меня мучить? К чему такая жестокость?

— Очнись! Если сейчас не вернешься, то не вернешься больше никогда! И я не вернусь тоже…

Не хотелось ее слышать, не хотелось ее слушать, но голос все звал и звал, не давая заснуть окончательно, отрешившись от всей моей глупой, совершенно бестолковой жизни.

Ничего не добилась… Ничего не сделала… Не нужна ни единой живой душе на земле. Так почему нельзя просто оставить меня в покое?

— Мы одно! Одно целое, пойми уже!!! Все что делала я — делала ты! Ты играла, потому что могла! Все это время была только ты! Мы — одно я! И сейчас до тебя пытается дозваться еще и Милад! И даже твой дед хочет, чтобы ты пришла в себя! Так давай! Приходи уже в себя наконец!

О да, дед, который бы и не рассказал о родстве, если бы его не загнали в угол. А Милад… Ему просто нужна красивая кукла, которую можно поставить на полку и любоваться время от времени.

— Лэйси Уиллер! Прекрати вести себя как трусливая слабая идиотка!

Болела шея, и спина, правая рука, кажется, готова была отвалиться. А еще в голове было настолько непривычно тихо, что даже страшно. Я слышала звуки вокруг себя, но внутри царило безмолвие. Лишь мой голос звучал в моей голове, лишь мои мысли… Одна. Наконец-то. Оказывается, это может пугать.

Но главное, я все еще жива, все еще дышу… И пусть от одного только осознания этих простых фактов я не чувствую ничего, кроме усталости, нужно радоваться. Нужно, я сказала. Пока жива — все еще можно обернуть к лучшему, на свою пользу.

— Лэйси, пожалуйста, приди в себя, — уже устало уговаривал меня Анейрин э Аранрод.

В его голосе слышалась… грусть? Из-за меня? Странно.

А где этот… жених? Вторая говорила, он тоже надо мной трясся.

Я глубоко вздохнула и открыла глаза, чтобы просто убедиться, что Динеса Милада на самом деле нет рядом и субличность просто обманула, пытаясь заставить меня очнуться.

Но он был. Сидел напротив ларо Анейрина и не сводил с меня глаз. Именно его взгляд я поймала первым, придя в себя.

— С возвращением, Лэйси Уиллер, — тихо поприветствовал меня в мире живых кахэ.

Но все еще молчала та, другая, к чьему голосу я уже успела так привыкнуть за последние несколько дней.

— Субличность. Не слышу ее больше, — почти что испуганно пробормотала я. — Это ведь я проиграла, почему вдруг исчезла она?

Ларо Анейрин закатил глаза.

— Девочка, это последнее, о чем тебе стоило беспокоиться. Ты могла умереть.

Умереть… Точно…

— Что с Соловьем?! — хрипло выдохнула я, чувствуя, как ребра мгновенно отомстили глухой болью. Наверное, им тоже досталось.

Мужчины как-то странно замялись, и я заподозрила самое худшее. Они его упустили, проворонили, как и всегда. Да я даже не удивлена уже, честное слово! Я, можно сказать, привыкла к тому, что на нашей стороне сплошь одни неудачники!

— Его больше нет, — тихо и почему-то грустно произнес ларо Анейрин и отвел глаза.

— Как и вашей карьеры, ларэ Уиллер. Она сгорела. В самом прямом смысле, — «обрадовал» меня Милад. — Вместе со студией, режиссером и парой сценаристов.