Рыжее знамя упрямства - Владислав Крапивин

2

Прошка в это время примчалась во дворец, переоделась в привычный мальчишечий комбинезон и заглянула в кабинет деда. Гарантий Второй примерял перед зеркалом красный мундир с орденами — готовился к встрече сына, которому должен был официально вернуть звание наследника. На его голове блестела парадная корона. А маленькая домашняя корона лежала на перламутровом столике. Прошка схватила ее.

— Дед, я возьму эту штуку, ладно? Для одного дела! Очень надо!..

— А ну положи на место! Это не игрушка! Я кому сказал!.. Ну что за сорвиголова… — это он уже вслед, потому что Прошка выскочила за дверь.

С добычей в руках она помчалась на Большой Волдырь, очень довольная. Корона была настоящая, королевская, значит акт коронации будет совершенно законным. А то, что корона маленькая, даже хорошо, как раз для королевы-девочки…

Челнок только что приземлился в "ковчегово гнездо" (так теперь называлась яма). Все радостно окружили Прошку. Корону очень даже одобрили (даже пощупали по очереди), но Лёпа тут же привычно выступил с критикой:

— А платье ты зря сняла. В нем была принцесса как принцесса, а сейчас неизвестно кто…

И все вынуждены были признать, что в данном случае ворчун Лёпа прав.

И Прошка признала:

— Ох… это я лёпу… то есть ляпу дала… Но возвращаться не буду, меня изловят и больше не выпустят.

Решили, что сгодится и так. Гига сказал:

— Пусть считается, что такой костюм — новая королевская традиция…

Уселись в челнок. Поехали (стартовали то есть).

Все молчали. Волновались, по правде говоря. Все же не каждый день бывает коронация. Тем более, что затеяли ее сами. Не исключено, что потом попадет (хотя лишить королеву ее звания никто уже не сможет).

От сомнений и беспокойства всех отвлекла Крошка. Неожиданно спросила:

— А те узелки… если они помогут попадать хоть куда… значит, можно будет догнать Ковчег?

— Ну… выходит, да… — неуверенно отозвался Гига.

— А на фиг это надо? — набычился Лёпа.

— Все-таки немножко жалко… его , — прошептала Крошка. — И Шарика… — И она погладила тощего черного котенка Мявкуса, которого держала на коленях. Мявкуса только сегодня нашли в парке. Он сидел в траве и открывал розовый рот, будто просил: «Возьмите меня…» Как было не взять?

— Искор сам виноват, — непреклонно сказал Титим. И отвернулся.

— Конечно… — со вздохом согласилась будущая королева Прозерпина Первая и погладила корону, как только что Крошка гладила Мявкуса. — А все-таки жалко… Шарика.

Нотка потрогал под рубашкой свирель и неуверенно вспомнил:

— Мама говорила, будто он… Искор… обещал, что утром ее обязательно выпустит…

— Ага, выпустил бы он… — проворчал Лёпа.

— Но, может быть, потом… он когда-нибудь все-таки исправится?.. — совсем тихонько выговорила Крошка. Ей никто не ответил, только Лик погладил сестренку по плечу. Потому что Искор был ужасно виноват, а Шарик сам сделал свой выбор… Но все-таки у каждого стало легче от того, что Ковчег можно будет когда-нибудь догнать…

С минуту все опять помолчали, и… вдруг послышался негромкий стук. Стучали… да, стучали снаружи, в металлическую дверь челнока! Этого быть не могло! Ведь за двойной герметической дверью быстрее скорости света проносился открытый космос. И конечно, все перепугались, заоглядывались. Но долго пугаться не пришлось, потому что дверь приоткрылась, и в нее плечом вперед протиснулся мальчик. Он поглядел на всех, почесал поцарапанное плечо о подбородок и сказал:

— Здравствуйте…

И сразу все успокоились. Будто не случилось ничего удивительного. Потому что очень уж обыкновенный был мальчик. Будто один из них. В заштопанной майке и мятых штанах, босой, с пыльным бинтом на колене, с летучим семечком клена в спутанных волосах. Лицом слегка похожий на Нотку, только рыжеватый и с редкими веснушками… В общем, сразу все забыли, что надо удивляться, а Кролик и Крошка раздвинулись и сказали:

— Садись.

Он кивнул и сел между близнецами.

— Ты кто? — спросила Прошка.

— Ну… — он пошевелил пальцами загорелой ступни. — В общем, я один из тех, кого называют звездными ребятами…

— А! Так это, наверно, твой фонарик мы видим в небе? Похожий на звездочку, — с уважением сказал Титим.

Мальчик почему-то смутился. Опять почесал подбородком плечо (и стало заметно, что на плече горит еле заметная искорка).

— Я не знаю… Может, мой, а может и нет. Нас ведь много в пространствах…

— Конечно, не его, — насупился Лёпа. Тот мальчишка, который с фонариком, он ведь бронзовый и стоит неподвижно…

Тогда мальчик улыбнулся:

— Это кажется, что бронзовый и неподвижно… А на самом деле мы все подвижные. Всегда на дорогах между галактиками… Кто с фонариками, кто с колокольчиками…

— А зачем? — тихонько спросил Нотка.

И таким же полушепотом звездный мальчик ответил:

— Так уж получилось…

Прошка спросила:

— Как тебя зовут?

— Тём, — сказал мальчик. — То есть Тим. Не Титим, а просто Тим…

Всем это понравилось. Потому что имя было обычное. Многих мальчишек на Дзымбе звали "Тим".

Гига поколебался и задал "научный" вопрос:

— Значит, вы все… звездные… умеете рвать и связывать нити? Раз проходите сквозь пространства…

— Нет, мы иначе… — неохотно сказал Тим. — По-другому и проще, без узелков…

Гига, может, и заметил его неохотность, но не отступил:

— А как? Ты скажи, мы тогда, может быть, тоже научимся.

Тим помотал головой так, что семечко клена вылетело из его волос.

— Не стоит, ребята. Для такого умения надо сделаться звездными. А это трудно… и ни к чему… Лучше подождите, когда Прошкин папа закончит опыты…

Гига больше не настаивал. А простодушная Крошка полюбопытствовала:

— Тим, а почему ты у нас появился? В гости или по делу?

Тим кивнул:

— По делу. Узнал про коронацию.

— Как узнал-то? — недоверчиво сказал Лёпа.

Тим опять заулыбался:

— Слухами космос полнится… Я принес подарок. Прошке…

— Ой… — прошептала Прошка.

— Да… — Тим вытянул вперед ладони, и в них появился сверток из хрустящей бумаги. — Ты ведь забыла платье для коронации. А я принес… вот…

— Ой… — опять сказала Прошка. — Спасибо… — Она осторожно взяла сверток, и бумага тут же исчезла, а в руках у Прошки словно вспухло белое облачко, пересыпанное сверкающими каплями. В челноке запахло опрысканными дождем ромашками. Прошка застеснялась, встала, распустила платьице перед собой, прикинула к комбинезону.