Девятый круг - Блейк Крауч

Но не сломленные. Черт возьми, не сломленные!

Из круга насилия мы выбрались все вместе, одной кучей, и побрели по темному переходу, как какая-нибудь неисправная кособокая колымага. Так и прибыли к еще одной железной двери. На которой также виднелась табличка:

КРУГ 9: ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Входить туда я не решалась, готовая повернуть назад и искать какой-нибудь обходной путь; игры Лютера уморили меня до полусмерти. Но здесь тоже могли находиться невинные жертвы.

Я толкнула дверь, и та неожиданно открылась.

Это помещение было не таким причудливым, как другие. По виду больше напоминало ангар или крупный склад, чем круг ада.

Ни ветра, ни мерзлого дерьма. Ни огня, ни вони канализации. Ни медяков, ни медведей. Ни электричества.

А лишь один-единственный человек, прикованный цепью к стене, с кляпом во рту и в окружении взъерошенных кип бумажных листов формата А-4. Ими были обклеены стены; они же топорщились у его ступней, а иные были даже прицеплены к его груди и ногам.

На каждом из тех листов, счет которым можно было вести, наверное, на тысячи, унылыми цепочками тянулось одно и то же слово:

Человек был наг, изможден, в чересполосице шрамов. Грязно-седые космы, длиннющая борода.

Был он без сознания.

Почему-то я узнала его, хотя сходства с его снимками на книжных обложках сейчас не наблюдалось никакого.

Это был он. Автор книг. Эндрю З. Томас.

Отойдя от своих друзей, я приблизилась к нему и осторожно вынула ему изо рта кляп.

Зубов у Томаса не было.

– Мы тебе поможем, – произнесла я, но он не услышал, так как был без чувств.

Я потянула за оковы.

Железные, литые.

– Надо найти, чем сбить эти цепи.

С бесчувственным писателем вызвались остаться Херб с Фином, так как лазать по ступеням им было невмоготу. Со мной отправился Макглэйд, и после получасового поиска мы с ним набрели на лютеровский пункт управления.

Видом он походил на вполне себе современную телестудию: по трем стенам сплошные мониторы, привязанные к камерам в каждом из кругов этого рукотворного ада, а также в разных местах заброшенного города. На одном из экранов я обнаружила туристический автобус, припаркованный в складском помещении. В поисках дочери я дотошно осмотрела все экраны, но ее так и не увидела. Хотя все равно она была где-то поблизости. Иначе быть не могло.

– А вот и щит с ключами, – сообщил о находке Макглэйд. – А тут… ух ты, глянь.

На столе громоздилась огромная куча из бумажников, кошельков, визитниц и всевозможных сотовых телефонов. Там я заприметила свой айфон и, вынув, с замиранием сердца попробовала его включить. Сердце радостно подпрыгнуло: он как ни в чем не бывало заработал – сигнал устойчивый, уровень заряда примерно на треть, да еще и навигатор работает. Совсем хорошо. Через приложение с картами я установила свое точное местонахождение. Дирк, штат Мичиган – пригород Детройта.

Я, не мешкая, набрала «911», назвалась и запросила поисковые бригады копов, кинологов с собаками и несколько машин «Скорой помощи».

– Что-нибудь еще? – спросила несколько ошарашенная оператор связи.

– Ах да. Хорошо бы еще службу контроля за животными. А то тут у нас гризли.

– Что?!!

Я ушла со связи и возвратилась к экранам, пытаясь рассуждать в логике психопата. Как Лютер. Он планировал, чтобы я разродилась здесь. Выжидал, чтобы я выносила полный срок. Специально для меня оборудовал помещение для родов. Видимо, имел виды на ребенка.

Не иначе.

Ну так где же моя крошка? Куда он, сволочь, ее дел?

– Мать твою! – донесся до меня возглас Макглэйда.

Он стоял, впившись глазами в один из мониторов. С надписью «НАСИЛИЕ».

Там все было на месте: пыточное кресло. Бутылочные осколки. Размазанная по полу кровь.

Не было только Лютера.

Спала я только потому, что мне что-то ввели, а когда всколыхнулась от сна, меня пробила паника, что я до сих пор пребываю в лютеровских камерах ужаса.

Лишь наспех оглядевшись, я с облегчением поняла, что нахожусь в больнице. Судя по струящемуся сквозь шторы свету, вторая половина дня. Все верно: на часах возле телевизора значилось «15:10».

Я погладила себе живот, рассеянно удивляясь, отчего он так сдулся. И тут все вспомнилось. Душа тягостно заныла.

– Эй, – тихо окликнула я.

На меня воззрился пожилой детройтский коп, который во всеоружии дежурил снаружи моей палаты. Коп был не тот, что в прошлый раз, – видимо, пока я спала, произошла смена караула.

– Ребенок. Моя дочь, – пересохшим от волнения горлом вытеснила я. – Они…

– Пока ищут, – сообщил он. – Там сейчас полсотни человек, но участок очень большой. Мы ее найдем.

– Архив Лютера проверяли?

– Видеофайлы зашифрованы. Над этим тоже работаем.

Опустошенность владела мной считаные секунды, после чего я упрятала ее вглубь. Да, я избита, истощена и в упадке чувств, но надо собраться, иначе эту бешеную игру мне не потянуть.

– Кстати, я Джек Дэниэлс, – вслед за строптивым вздохом представилась я. – Спасибо, что за мной присматриваете.

– Да нет проблем, – пожал плечами коп. – Я Ричи. Если что надо, дайте знать.

Я потерла глаза, все еще встряхиваясь от былого ужаса.

Что-то мне не лежалось.

Хотелось быть с друзьями.

Я присела, оглаживая на себе больничный халат. Возле стула стояли бумажные шлепанцы. Я медленно вдела в них ступни. В голове все еще плыло от сонного дурмана (видно, на дозу не поскупились).

После того, что произошло, без спецвеществ и вправду не обойтись.

– Не знаю, зачем вы встали, лейтенант. Лежали бы.

– Я уже и не лейтенант, и вообще не коп. Друзей хотелось бы повидать. Далеко они?

– Да нет, в двух дверях отсюда. Давайте покажу.

Он провел меня по яркому, стерильно чистому коридору.