Падение - Пенелопа Дуглас

Джаред просто стоял и молчал, вероятно, ожидая дальнейших объяснений, но не дождался.

– Пусть я и не самый большой поклонник Кейси, то есть Джульетты, – произнес он, шагнув вперед, – но она ничего плохого тебе не сделала. Я не понимаю.

– Тебе и не нужно понимать, – пробубнил я. – Это не твое дело. Просто она заслуживает лучшего, вот и все.

– Нет никакого лучшего. С тобой все нормально. – Джаред сказал это, словно оправдываясь. – Ей повезло, что ты вообще с ней был.

– Нет, – я покачал головой. – Ничего не повезло. Я никогда не буду достаточно хорош для нее. Она влюбилась в меня, а я… Я не хочу, чтобы потом ей было еще больнее. Пора завязывать с этим.

Скрестив руки на груди, я ощущал на себе изучающий взгляд Джареда. В последнее время он делал это все чаще. Сначала обдумывал, потом реагировал. Но когда я посмотрел ему в глаза, мне не понравилось то, что я в них увидел.

Замешательство и разочарование.

– Не надо, – предостерег я. – Не смотри на меня так.

– С виду у тебя все так легко и ровно, Джекс, как будто ты понял смысл жизни, раскусил всех и каждого. Но ты даже с собой не можешь толком разобраться. – Джаред покачал головой. – Я не сразу это понял, но ты и впрямь представления не имеешь, какого черта творишь, не так ли, Джекс?

Я сжал кулаки.

– Не надо.

Он ошибался. Скоро все войдет в привычное русло. Порядок. Дисциплина. Чистота.

Джаред подошел на шаг ближе.

– Ты работаешь на отца Фэллон, сотрудничаешь с копами и считаешь, что можешь сидеть в этом своем кабинете и играть в Господа Бога, воображая, что все в твоей власти, – он вытянул шею, приблизив свое лицо к моему, – а в своей собственной жизни избегаешь всего, что может выйти из-под контроля.

Он подступил ко мне вплотную, сверля меня взглядом.

– Щеголяешь своей властью над всеми остальными, а сам в это не веришь. Вспоминаешь о том, где ты вырос и что с тобой произошло, и думаешь, что ничего хорошего не заслуживаешь. Ты думаешь, что она будет тебя стыдиться. Глубоко внутри ты считаешь себя куском дерьма.

Я подскочил и, испепеляя его взглядом, прорычал прямо в лицо:

– Я хотя бы отпустил ее, пока не стало слишком поздно. Однажды Тэйт все про тебя поймет. Лет через десять, когда вы будете жить где-нибудь за городом, в своем двухэтажном доме в колониальном стиле, с деревянными полами и лепниной на потолке, и ты будешь пытаться запихнуть детей в свой джип, чтобы не опоздать на очередную вечеринку по случаю дня рождения… – Я кивнул. – Она все поймет.

Он сощурился.

– Она все поймет, потому что к тому моменту ты совсем перестанешь с ней разговаривать, перестанешь прикасаться к ней, а твой «босс» будет годами пылиться под брезентом. Она будет гадать, почему ты больше не улыбаешься. – Я смотрел ему в глаза. – Она не поймет, что ты выбрал карьеру, которую ненавидишь, чтобы быть достойным ее. Потому что знал, сколько зарабатывают врачи, и не хотел, чтобы твоя жена тебя стыдилась. Она поймет, что с годами ты стал холоднее, в доме стало тише, и будет плакать по ночам, заметив, как ваша новая соседка флиртует с тобой и как тебе это нравится. Потому что благодаря этому впервые за долгое время ты сможешь почувствовать себя живым.

Он смотрел на меня, задержав дыхание. Я понизил голос почти до шепота.

– Ты умираешь и убиваешь ее вместе с собой, а сам этого не понимаешь. – Я умолк, увидев боль и страх в его глазах. – Я хотя бы отпустил Джульетту.

Добавить больше было нечего. Ни мне, ни ему. Он понимал, что я прав, и его лицо выражало страдание. Мы оба были по уши в дерьме.

– Джаред!

Я резко поднял взгляд, а Джаред повернул голову. В кухню медленно вошла Тэйт. Черт. В ее серо-голубых глазах стояли слезы. Она все слышала.

– Это правда? – спросила она, и ее голос надорвался. – Ты несчастлив?

Джаред опустил голову, отвернувшись от нее и стиснув зубы.

– Пошел вон отсюда. – Он сказал это мне. – Иначе я прошибу тобой гребаную стену. Убирайся.

Он не шутил. И я это заслужил. Схватив футболку со стула, я вышел из дома.

У меня не было права судить брата. Если даже ему не нравилось учиться, если он терпеть не мог военное дело, возможно, ради Тэйт он готов был примириться с чем угодно, потому что она составляла его счастье.

Просто я чувствовал себя паршиво и мне захотелось, чтобы и ему тоже стало плохо.

Когда это я начал всех ненавидеть?

Я ехал по тихим улочкам, которые в полвосьмого утра были все еще безлюдны, и думал о том, в какой хаос превратилась моя жизнь за последние несколько недель. Весь привычный распорядок, который я так любил, потерял свою прелесть, и я был бы счастлив, если бы мне никогда снова не пришлось смотреть в чертов компьютер.

Резко повернув вправо, я на полной скорости влетел на школьную парковку с одним лишь намерением: загонять себя до изнеможения на стадионе.

Въехав на парковочное место, я резко ударил по тормозам, увидев «камаро» Лиама, припаркованный рядом с фургоном школьного сторожа. Сторож открывал школу каждое утро в шесть тридцать. Но что, черт возьми, здесь делал Лиам?

Я распахнул дверцу, вышел на улицу и, натянув свою черную футболку, направился к школе. Поднявшись по лестнице на второй этаж, повернул к кабинету химии.

Джульетта не пришла бы сюда так рано, но мне все равно нужно было в этом убедиться.

Подошвы беговых кроссовок скрипели на мраморном полу. Однако я услышал его голос, еще не дойдя до кабинета.

– Я любил тебя, – говорил он страдальчески. – И все еще люблю.

Я притормозил у двери.

– Просто я как будто никогда не был тебе нужен по-настоящему, – добавил он. – Я вел себя как последняя сволочь, знаю. Но… – он помолчал, и я услышал его сопение, – малышка, я не могу видеть тебя рядом с ним.

Я услышал, как ножки стула скрипнули, и строгий голос Джульетты.

– Ты изменил мне. Дважды, – произнесла она, явно теряя терпение. – А сейчас, прийдя сюда, изменяешь своей… как там ее зовут. Я не сомневаюсь в том, что сама частично виновата в нашем расставании, но ты редчайший фрукт. Не звони мне и не пытайся увидеться со мной снова.

Я довольно улыбнулся.

– А теперь просто уйди, – сказала Джульетта устало.

– Крошка, – выдохнул он, и я услышал шарканье.

– Лиам! – выкрикнула она. – Нет!

Я ворвался в класс, но тут же застыл как вкопанный. Лиам согнулся пополам, прижав руку к щеке, а Джульетта смотрела на него сверху вниз, в ярости. Она его ударила.

– Давай представим, – почти прорычала она, – что мы сейчас в параллельной вселенной, где у тебя есть мозги. Кивни, если понял, что с тобой будет, если еще раз ко мне притронешься.