Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии) - V.S.

Проснулся, когда мотор рядом припаркованной машины завёлся. Дышать в салоне было нечем. Я открыл дверь и с жадностью начал вдыхать знойный августовский воздух. Времени было ровно шесть вечера. Я проспал целый час. Мой организм стал ужасно обезвоженным. Благо ещё оставался гранатовый сок в стеклянной бутылке, не покупной, а выжатый мной утром перед работой. Я нажимал на красные соки, чтобы повысить гемоглобин. Выпил пол-литра залпом. В здание суда возвращаться не было смысла, — сумку я теперь оставлял в багажнике, потому что никому не придёт в голову угнать тачку с парковки суда в дневное время. Я завёл машину и поехал домой. Пора было увольняться. Увольняться к чёртовой матери!..

Глава 16

Пятница далась мне тяжелее всего. Я принёс в общий отдел заявление об увольнении, потом добился аудиенции Команданте и лично сказал ему (он сидел один):

— Я увольняюсь!

— А зачем ты мне это сообщаешь, — холодно спросил он. — Это в общий отдел… Не ко мне.

— Знаю, я только что оттуда. Оставил заявление, — ответил я.

— Прекрасно, я подпишу, — не глядя в мою сторону, сказал он.

Я уже выходил из кабинета, когда Команданте сказал: «Не забудь про обязательную отработку…»

Я почувствовал себя свободным, а через две недели буду свободен, как птица. Может, через пару лет этот кошмар поблекнет в моей памяти. А через пять сотрется вовсе…

*****

— Привет, Муся, увидимся?

*****

В девять часов вечера пятницы мы сидели у Маши на кухне и курили гашиш. Но веселье не приходило. В половину десятого я уехал домой.

Приехав домой и помывшись, я решил поесть. На кухне возилась мама.

— Что-то ты очень долго тут крутишься! — раздражённо обратился я к маме.

— Посуду мою, не видишь?!

— Чёрт подери, а что холодной водой-то моешь?! — меня бесило каждое её движение.

— Подсолнечное масло надо смывать холодной водой. Не знал?

— Неет…

Я поспешил убраться с кухни, пока мама меня ещё чему-нибудь не научила. Чёрт, а ведь не знал. А она знает… Я лёг на диван и постарался сосредоточиться на пресловутом позитиве. В предполночном затишье я услышал, как этажом выше кто-то обвинял кого-то во всех неудачах своей жизни. «Всегда есть что-то такое, чего не должно быть», — пришла в голову цитата какого-то писателя. Я начал мысленно повторять её на разные лады, как мантру. Что-то не давало мне покоя. Я не верил, что всё позади. Моё заявление подписано, а я скоро буду свободен. Можно, конечно, просто перестать ходить на работу, — мне плевать на трудовую книжку, но это как-то неправильно, всё равно что зажмуриться или спрятать голову в песок. Знаете, как ситуация с собаками или уличными хулиганами: если в страхе побежишь, они за тобой погоняться, а если спокойно уйдёт, то они не обратят на тебя внимания. Завтра суббота. Интересно, нужно мне ещё работать по субботам или мне дали отставку с этой должности. Раисыч сказал: «Работай как прежде». Значит ли это, что мне надо работать по субботам? Поставлю будильник как обычно, а утром позвоню Раисычу, — уточню. Вспомнилась фраза: «Нельзя одновременно бояться и ненавидеть». Похоже, что это правда. Я боюсь.

Глава 17

Суббота. Четвёртое августа. В девять утра я позвонил Раисычу, но не дозвонился. Выехал из дома. В половине десятого он мне перезвонил и уверил, что для меня всё остаётся в силе. Высказал сожаление по поводу моего решения об уходе. Так что… Еду на чеки и на массаж. Радуюсь, что инцидент исчерпан. Меня даже не уволили с подработки! Е-ху! Неужели всё позади?! Да, определённо, всё позади. Я сначала подумал, что следует отказаться от работы с Шамилем, но когда, выходя с «ближних» чеков, столкнулся с Шамилем в коридоре подвала, не смог открыть рта и принял товар и оплату. Жизнь показалась предсказуемой и пригожей. Раисыч, когда я привёз ему конверты, был подчёркнуто дружелюбный. Наверно, он сам не рад, что решил взгромоздить на меня такую ответственность, и сейчас тоже счастлив, что всё позади. Без всяких треволнений я сделал утреннюю субботнюю работу и вернулся домой. «Всё-таки нужно увольняться. Когда я продам обе машины, то, с учётом моих накоплений, мне хватит на то, чтобы купить не самую плохую комнату в Петербурге, с приличными соседями…» — размышлял я. Потом решил почитать. «Если девяносто девять из ста человек заботятся об общей, а значит и моей свободе, то мне, сотому, будет очень хорошо жить на свете. Но зато, если все девяносто девять человек будут думать лишь о своей личной свободе и ради нее угнетать других, а вместе с ними и меня, то, чтоб отстоять свою свободу, мне бы пришлось одному бороться со всеми девяноста девятью эгоистами. Заботясь только о своей свободе, они тем самым, против воли, насиловали бы мою независимость», — просвещал меня сквозь века Станиславский.

«Girl… юл би э вуман, сунн…» — зазвонил сотовый телефон. Этого номера нет в моих контактах.

— Павел? — спросил женский голос.

— Да, это я. Слушаю…

— Это Регина, выйдешь поболтать?

— А!? Регина Петровна?! — я сообразил, что она знает, что я дома, поэтому выглянул в окно, — около моей машины стоял её С — класс. — Да, сейчас выйду.

Я посмотрел в зеркало, примял немного волосы. Мне было страшно (потому что я трус) и любопытно (потому что я распутник). Когда я выпорхнул из подъезда, её машина уже переместилась из-под окон к подъезду.

— Залезай, — скомандовала она.

Я прыгнул в салон.

— Где тут можно припарковаться и побеседовать? — спросила Регина.

— Там, — ткнул я пальцем в сторону двух детских садов.

Через две минуты.

— Привет-привет, Полюшка, — она так склонила голову и так посмотрела, что я испытал ментальный (не путать с моментальным) оргазм.

Регина была одета в чёрный в тёмную полоску пиджак и такие же брюки, белоснежная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, на шее массивное нечто на цепочке; для полноты образа не хватало шляпы и автомата Томпсона. В машине было не больше семнадцати градусов выше нуля, — почти в два раза прохладнее, чем на улице. Я мгновенно замёрз. Регина Петровна покрутила климат с моей стороны и сняла пиджак, повесив его на плечики за подголовником кресла переднего пассажира.

— Так… Что?.. — я глупо улыбался. — Жарко сего…

— Мне очень жаль, что так вышло. Тебе просто не повезло, — внезапно заговорила Регина; теперь она уже смотрела вперёд и держалась за руль обеими руками, как будто ехала.

— Вы о чём, Регина Петровна? В чём мне не повезло?.. — стало очевидно, что она явилась не по поводу спонтанной интимной связи со мной.