Философы от мира сего - Роберт Луис Хайлбронер

же прочно, как, скажем, железнодорожная насыпь с землей, на которой она стоит…».[269] Найдя методом проб и ошибок наиболее выгодное состояние экономики, нам ничего не будет стоить рутинно воспроизводить его. Если когда-либо экономическая жизнь и бросала нам вызов, то теперь она превратилась в привычку.

Это еще не все. Под воздействием конкуренции все участники неизменного круговорота будут получать причитающуюся им за участие в производственной деятельности долю, но не более того. Иначе говоря, конкуренция среди работодателей заставит их выплачивать работникам всю ценность производимого последними продукта, а владельцы земли и других природных ресурсов будут получать в качестве ренты ту ценность, что была создана их собственностью. Выходит, рабочим и землевладельцам причитается своя доля в круговом потоке доходов. А что же капиталисты? Приготовьтесь к очередной неожиданности. Если не считать их заработков как управляющих процессом, капиталисты не получат ничего. Причина очень проста: если принадлежащие им средства производства и создавали какую-либо ценность, то она уже давно была выплачена рабочим и землевладельцам в качестве компенсации за использование их ресурсов. Таким образом, Рикардо и Милль правы: в статичной экономике нет места прибыли!

Почему же Шумпетер демонстрирует нам такой странный, если не сказать искаженный, портрет системы? Похоже, мы способны угадать цель, которую он преследует: модель статичного капитализма необходимо построить для того, чтобы обнаружить источник прибыли.

Многие экономисты отнеслись к этому вопросу с излишней робостью. Смит метался между взглядами на прибыль как вычет из созданной трудом стоимости и как на своего рода отдельный доход, заложенный в самом капитале. Если прибыль и правда являлась вычетом, это автоматически означало, что труд обманули; если же она была произведена капиталом, то неясно, почему вознаграждение доставалось владельцу машины, а не ее изобретателю или пользователю. Милль предположил, что прибыли – плата капиталистам за своеобразную «умеренность», но не смог объяснить, с какой стати капиталистам полагалась плата за деятельность, соответствовавшую их собственным интересам. Иные экономисты говорили о прибыли как доходе на «капитал» в таком тоне, словно лопата сама получала вознаграждение за свои труды. Разумеется, Маркс утверждал, что Смит был прав, пусть и не подозревал об этом, – прибыли действительно представляли собой вычет из стоимости, созданной рабочим. Но поскольку речь шла о давно дискредитированной трудовой теории стоимости, никто и не думал принимать его точку зрения всерьез.

Шумпетер предложил блистательный ответ на беспокоивший всех вопрос. Он сказал, что источник прибылей не стоит искать ни в эксплуатации рабочих, ни в вознаграждении капитала. Они были логичным следствием принципиально иного процесса. Прибыли в статичной экономике возникали в том случае, если круговой поток доходов сбивался с привычного ритма.

Теперь мы в состоянии оценить, насколько удачным был выбор весьма нереалистичного кругового потока в качестве отправной точки для анализа. Рутинный ход событий может быть нарушен в силу многих причин, но одна из них выделяется на общем фоне. Речь идет о технологических или организационных инновациях – новых или более дешевых способах производства продукции либо путях создания абсолютно новых вещей. В результате этих инноваций возникает поток доходов, которые нельзя отнести на счет собственников труда или природных ресурсов. Новая технология позволяет предприимчивому капиталисту создавать те же продукты, что и у конкурентов, но с меньшими затратами, точно так же, как удачно расположенный кусок земли давал возможность своему владельцу снизить издержки производства зерна по сравнению с его не так хорошо расположившимися собратьями. И опять-таки как счастливый земельный собственник передовой капиталист получает своего рода «ренту», равную разнице в издержках. Только эта рента не является следствием посланных свыше преимуществ в расположении или плодородности почвы. Она итог сплава воли и прозорливости новатора и исчезнет в ту минуту, когда остальные капиталисты раскусят секрет первопроходца. А значит, новый поток доходов не есть более или менее постоянная рента. Это преходящая прибыль.

За инновацией не может не стоять новатор – тот, кто совмещает привычные факторы производства с прежде неизвестным способом. Он нисколько не похож на «нормального» бизнесмена, следующего принятым правилам. Человек, который нарушает мерное течение экономической жизни, принадлежит к совершенно другому классу, а точнее группе, поскольку новаторы вовсе не обязательно происходят из одних и тех же слоев общества. Шумпетер обратился к словарю ранних экономистов и извлек оттуда слово entrepreneur – перекочевавшее из французского в английский язык обозначение предпринимателя. Именно так он и нарек этих революционеров от производства. Таким образом, предприниматели с их новаторской деятельностью и были истинным источником прибыли в капиталистической экономике.

* * *

Конечно, «Теория экономического развития» была не просто хвалебной песней предпринимателю. Из шумпетеровского анализа влияния инноваций на круговорот доходов вытекает не только теория происхождения прибыли, но также процента и кредита, не говоря уже об объяснении природы колебаний экономической активности. Шумпетер говорил, что, как правило, инновациями занимались лишь самые выдающиеся участники рынка, и если шанс стать лидером выпадает нечасто и ноша это тяжелая, то быть последователем почти ничего не стоит. За новатором, по выражению самого Шумпетера, устремляется рой имитаторов. Как следствие – улучшение быстро распространяется по всей отрасли, и волна банковских ссуд и инвестиций заставляет экономику расти. А стоит новой идее пойти в тираж, как новизна пропадает, а с ней улетучивается и разница в издержках. Конкуренция пристально следит за тем, чтобы цена установилась на уровне новых издержек производства; с воцарением привычных практик снижается до нуля и прибыль. Падение прибыли отрицательно влияет на уровень инвестиций. В результате, если хотя бы часть толпы последователей переусердствует со своими инвестициями или ошибется в выборе момента, возникнет опасность спада.

Мы еще вернемся к трактовке Шумпетером бизнес-циклов, сейчас же нас больше интересует его увлечение ролью самих предпринимателей. Обратите внимание, что шумпетеровский предприниматель не обязательно получает прибыль, хотя и единолично участвует в ее создании. Прибыль достается владельцу предприятия, точно так же как рента – собственнику земли. Даже в большей степени, чем капиталист из трудов Рикардо, шумпетеровский предприниматель оказывается жертвой запущенных им же самим процессов.

Более того, предпринимательство не является профессией или должностью, которую можно передать по наследству. Речь идет о лидерстве особого рода, не имеющем ничего общего с блеском карьеры военного или государственного деятеля. Способность видеть и использовать удачные возможности для бизнеса редко превозносится обществом в такой же степени.

Он лишен внешнего блеска, – пишет Шумпетер, – в отличие от тех руководителей, которые являются таковыми в силу того, что занимают высокий пост. У него нет того блеска, который необходим там, где руководитель должен быть «личностью» или иметь влияние в определенных критических общественных кругах… Он может