Клятва повесы - Стефани Лоуренс

Им с Пейшенс надо поговорить.

Вейн убрал руку с головы кошки, и та немедленно выпустила когти.

Вейн зашипел и свирепо посмотрел на нее:

— Твои когти опаснее, чем твоя хозяйка.

— М-м? — Из-под одеяла показалась голова Пейшенс. Вейн указал на кошку:

— Я собирался попросить тебя убрать с меня этого хищника. Пейшенс удивленно заморгала, потом перевела взгляд на его грудь.

— Ой, Мист! — Приподнявшись на локте, она взяла кошку. — Слезай, Мист. Ну-ка давай! — Она перегнулась через Вейна, и когда ее живот прижался к его паху, он шумно втянул в себя воздух.

Усмехнувшись, Пейшенс опустила Мист на край кровати.

— Уходи. — Проследив за тем, как кошка, обидевшись, спрыгнула на пол, она уже хотела вернуться на свое место. И вдруг остановилась.

— Гм… — Обнаружив, что ее рот находится рядом с его грудью, она высунула язык и лизнула его сосок. Он дернулся, и она довольно улыбнулась. — Очень интересно!

Вейн думал, что Пейшенс ляжет рядом. Однако она легла на него.

Он нахмурился:

— Пейшенс…

Он ощутил тепло ее тела, шелковистость ее кожи. Его охватило дикое возбуждение, и он сразу забыл, что хотел сказать.

— Да? — По тону ее можно было безошибочно определить, что она что-то задумала, осыпая грудь Вейна поцелуями. Вейн призвал на помощь свое хваленое самообладание:

— Пейшенс, нам надо… — Его прервал стон, и он с изумлением понял, что это его стон. Все его тело напряглось, отзываясь на ее безыскусную ласку, на легкие прикосновения, на чувственный смех.

Неожиданно ее мягкие пальчики пробежались по его члену, потом сомкнулись на нем. Она медленно задвигала рукой вниз и вверх, не скрывая своей радости при виде его беспомощности.

— Боже, Боже, женщина! Что?..

Его голос сорвался на сладостный стон. Он закрыл глаза и на мгновение отдался во власть обжигающей страсти, а затем попытался перехватить ее руку, но потерпел крах. Она радостно засмеялась.

— Тебе не нравится? — дразнящим тоном задала она вопрос и с головой нырнула под одеяло. — Может, так будет лучше?

Так действительно было лучше, но Вейн был не в силах сказать это, потому что сосредоточился на прикосновении ее жаркого влажного языка и нежных губ. Она не имеет ни малейшего представления о том, что делает, — и слава Богу. Он и так на краю гибели. Прибавь ей немного опыта — и он бы уже умер.

Он облизал внезапно пересохшие губы.

— Кто, черт побери, тебя надоумил?

— Никто, просто слушала болтовню горничных.

Мысленно прокляв всех этих распутных горничных, Вейн собрал остатки самообладания. Она зашла слишком далеко! Сунув руки под одеяло, он попытался оттолкнуть ее голову.

Но она просто передвинулась.

И он ощутил, как его член погрузился во влажное пекло.

Он судорожно сжал ее голову, все его тело охватила дрожь. Ему показалось, что он сейчас умрет. От сердечного приступа. Внезапно Пейшенс выпустила его. Он застонал, и она снова взяла его в рот. Он закрыл глаза и сдался.

Теперь он был полностью в ее власти.

Она знала это и стала наслаждаться вновь обретенным господством над ним. В полной мере. Углубляясь в новую область знаний. Совершенствуясь и изобретая.

Пока Вейн не вырвался из ее руки, не схватил ее за талию и не усадил на себя. Он умело вошел в нее, она, вскрикнув, вжалась в него и изо всех сил стиснула его предплечья. Опершись на колени, оттолкнула его руки, чтобы они не мешали ей задавать ритм, и задвигалась.

Но его руки не остались без дела. Он гладил ее грудь, губами пощипывая ее за соски. Стремительность этой скачки нарастала до тех пор, пока они, достигнув пределов мира, не ринулись ввысь, паря на крыльях божественного восторга.

У них не было времени на разговоры, на обсуждение каких-либо проблем. К тому моменту, когда дом уже начал просыпаться, а Вейн, слегка раздраженный, собрался уходить, Пейшенс уже не могла мыслить здраво.

Четыре часа спустя Пейшенс сидела за завтраком. И улыбалась. Блаженно. Прежде чем выйти из комнаты, она посмотрела на свое отражение в зеркале. Все ее попытки спрятать безбрежную радость не привели к успеху.

Проснувшись, она увидела в комнате служанку, которая тихонько вычищала камин. Вейна нигде не было. И слава Богу! Если бы служанка увидела его в том виде, в каком видела его она, с ней бы случился припадок. Нежась в кровати, выглядевшей так, будто по ней пронесся смерч, Пейшенс думала о том, как сообщить Минни свою новость. В конце концов она решила подождать до тех пор, пока они с Вейном не обсудят детали. Судя по тому, что она узнала о Кинстерах и что ей рассказала Минни, после объявления о помолвке они идут к цели, сокрушая все препятствия на своем пути. И все происходит легко и просто.

Пейшенс вспоминала объяснение Вейна, анализируя каждое слово. Нет, она уже не сомневалась ни в искренности, ни в силе его чувств. Эта проблема больше не беспокоила ее. Возможно, она требовала от него слишком многого, желая услышать признания в любви? Мужчины типа Кинстеров не умеют с легкостью произносить это слово. Они не из тех, кто с готовностью дарит свою «любовь», но если это происходит, то, как ее предупредила Минни, они предпочитают не говорить об этом.

А Вейн заговорил.

Простыми словами, в искренности которых она не сомневалась. Она хотела этого, нуждалась в этом. И он исполнил ее желание. Хотя для него это и было непросто.

Удивительно ли, что у нее легко на душе, что ее душа поет от радости?

В доме же у всех, как и вчера, было подавленное настроение. Пустой стул Джерарда обрекал на неудачу все попытки завести светскую беседу. Только Минни и Тиммз, сидевшие на противоположном конце стола, вели себя как всегда. Пейшенс улыбнулась тетке, полагая, что та поймет ее.

Но в ответ Минни недовольно покачала головой и нахмурилась. Вспомнив о роли сестры, которая должна мучиться и переживать за юного брата, готовящегося предстать перед судом, Пейшенс постаралась придать лицу соответствующее выражение.

— Вы что-нибудь слышали? — Генри кивнул на пустой стул Джерарда.

Пейшенс спрятала лицо за чашку.

— Я не слышала ни о каких обвинениях.

— Думаю, после полудня мы все узнаем. — Уиттиком, холодный, суровый, потянулся за кофейником. — Вчера магистрата не оказалось на месте. Полагаю, воровство — это довольно распространенное преступление.

Эдгар неловко заерзал. Агата Чедуик выглядела потрясенной. Но никто ничего не сказал.

Покашляв, Генри обратился к Эдмонду:

— Куда мы сегодня пойдем, а?

— Я что-то не в настроении. Наверное, примусь за свою пьесу.

Генри мрачно посмотрел на него.