Темный рай - Тэми Хоуг

— Про… прости… те, — всхлипнула Саманта, пытаясь отстраниться от Брайса. С детства ей внушали, что нельзя плакать перед людьми. А она уже второй раз рыдала при Эване Брайсе, хотя знала его всего несколько дней.

Брайс позволил ей отклониться лишь настолько, чтобы самому иметь возможность стереть подушечкой большого пальца слезы со щек Саманты. Его широкий рот снова расплылся в нежной улыбке, и он поймал взгляд девушки.

— В таком случае я удостоился великой чести, — промурлыкал он. — Тебе уютно со мной. Ты мне веришь. Для меня это очень много значит — быть твоим другом. Саманта, я желаю тебе только добра.

Саманта посмотрела в его сияющие добрым светом глаза и почувствовала, как на душе отчаянно заскребли кошки. Она ему нравится. Он думает о ней, как о друге.

— Мне нужен друг, — прошептала Саманта.

— Я здесь! — Брайс медленно привлек девушку к себе и снова обнял, гладя рукой ее волосы. Другая рука гипнотизирующе, ритмично поглаживала ей спину. — Я здесь, — прошептал Брайс и потерся губами об ухо Саманты. — Я буду всем, что тебе нужно.

Саманта обняла Брайса, и он повлек ее в ленивый, медленный танец, все теснее прижимая к себе, Внешний мир погрузился в глухую, непроглядную черноту. Время исчезло, обратившись в нереальный, туманный мир. И Саманта пустилась в плавание по этому миру. Связав себя со своим новым другом, она позволила своим мыслям раствориться в сладкой мгле.

Губы Брайса снова прикоснулись к виску Саманты, поласкали ее ухо.

Я буду всем, что тебе нужно…

Я дам тебе все…

Я люблю тебя…

Саманта, как сухая губка, впитывала в себя слова нежности. Она сама не понимала, действительно ли их произносит Брайс или же ей просто до боли хочется услышать эти слова от кого-нибудь вообще. Не во сне ли все это? Прежде такое бывало с ней только во сне.

— Я люблю тебя, — прошептал Брайс, целуя Саманту в щеку и краешек губ. Она почувствовала его желание.

— Мы не можем, — прошептала Саманта, но даже не шевельнулась, чтобы отстраниться, медленно дрейфуя в тумане мечты.

— Можем, — промурлыкал Брайс. — Я люблю тебя, Саманта. Позволь мне показать тебе, как.

Саманта подумала, что ей следует остановить Брайса, Но не могла. Она так долго не испытывала этого чувства, была так одинока!

Она заглянула в горящие странным светом глаза Брайса:

— Ты правда меня любишь?

— Да, — ответил Брайс и в какой-то момент сам поверил в это.

* * *

— Ты ее трахнул, да? — Шерон гневно выплюнула сознательно выбранное, резкое, гадкое слово, которым только могла описать случившееся. А в происшедшем она не сомневалась.

Брайс не удостоил кузину ответом. Он стоял у большого окна в элегантной гостиной и смотрел в ночь. Он действительно едва обращал внимание на присутствие Шерон. Брайс пребывал в эйфории; тело его словно наполнила новая, неведомая энергия, заставив чувствовать, как в нем бьется мощь жизненных сил. Голова кружилась от стремительно сменявших друг друга идей и планов. Но Шерон в них места не было.

Подобную идею Шерон уж никак не могла принять с благодарностью. Разъяренной тигрицей она металась по полутемной комнате. В тусклом свете бра глаза ее пылали гневом.

— Она такая милая! — проворковал в черное пространство окна Брайс, охваченный необычайным умилением. — Просто не верится, до чего она была мила и желанна.

Восторг Брайса бичом хлестнул по самолюбию Шерон, ранив ее в самое сердце. Она не умела быть «милой». Зато она прекрасно знала, что такое желание. Сейчас Шерон больше всего желала оторвать Эвана от его пассии. Если он слишком увлечется девчонкой, то просто вышвырнет Шерон вон. Мысль напугала ее, но Шерон никогда не показывала страха кузену. Никогда!

— Все мы желанны, — выдохнула она, прижимаясь к Брайсу и давая ему возможность почувствовать свои полные груди под тонкой материей черной шелковой пижамы. Шерон принялась тереться о Брайса, точно кошка, и попыталась прикоснуться к нему сквозь плотную материю джинсов. Брайс отвернулся и отошел, не проявив ни малейшего интереса к ее поползновениям.

Паника тяжелой рукой схватила Шерон за горло, и ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы не выдать страха.

— Если она была так уж хороша, что ты делаешь здесь?

Брайс остановился у бара, задумавшись, не пропустить ли стаканчик, но тут же отказался от этой идеи.

Ему не хотелось, чтобы что-то смешивалось с его возвышенным состоянием, могло бы замедлить полет мысли. Он чувствовал себя бриллиантом — сверкающим, твердым, мощным.

— Она такая хрупкая, — сказал он. — Но ей не хватает утонченности. Возможно, она себе на уме. Если я стану надоедать ей своей страстью, это может оттолкнуть ее. — Поглаживая щеку, Брайс уставился невидящим взором в пространство и довольно улыбнулся собственной сообразительности. — Утонченность. Это счастливый билет.

— А как насчет того, чтобы сделать утонченной меня? — Выдавив из себя улыбку, Шерон снова подошла к Брайсу. В голосе ее послышалась легкая дрожь отчаяния. Она надеялась, что Брайс этого не заметит. В груди все сильнее и сильнее сжималась какая-то пружина.

— Не сегодня, — нетерпеливо отмахнулся Брайс, снова отходя от Шерон, уже второй раз за вечер. Даже не взглянув на нее. Не прикоснувшись, не пообещав, что это будет завтра. Пружина сжалась сильнее.

— Не сегодня? — выкрикнула Шерон голосом, вибрирующим гневными нотами. Обойдя белый кожаный диван, она преградила Брайсу путь к окну. — Ты намерен сохранить себя для своей драгоценной принцессы-девственницы? Ведь так?

Брайс окинул ее холодным, безразличным взглядом:

— Поди после этого разберись с женской логикой. Стоя на этом же самом месте, ты уговаривала меня переспать с Самантой.

— Ты — подонок! — Вопль потерявшей над собой контроль Шерон теперь уже походил на рев дикого зверя. — После того, кем я была для тебя! После всего, что я для тебя сделала! — Брайс попытался опять отвернуться от Шерон, но она в ярости вцепилась пальцами в его руку, стараясь удержать его, а другой рванула на груди пижаму, обнажая грудь. — Посмотри на меня! Посмотри на меня, черт тебя побери!

Брайс посмотрел. Без желания. Без эмоций. Уставившись на Шерон, Брайс поразился увиденному: отчаяние, униженность, развращенность; потрепанная, стареющая проститутка, похоть которой не знала границ. Правда, Брайсу и в голову не пришло, что смотрится-то он в зеркало. Он был выше этого и вне этого. Готовый к новой славе. Возрожденный в глазах юного и чистого существа. Посмотрев в глаза кузине, Брайс сказал без всякого выражения:

— Ты теряешь контроль над собой.

Шерон отпрянула и запахнула воротник пижамы. Пристыженная, прибитая, потрясенная тем, ради кого ее оставлял Брайс. Остолбеневшая от этой шокирующей мысли.

— Я не из тех, кто теряет контроль, — прошептала Шерон. — На себя посмотри. Мозги твои полностью заняты этой девчонкой. Неделю назад ты и не оглянулся бы на нее.