Темный рай - Тэми Хоуг

В предзакатных сумерках Мэри бродила по улицам Нового Эдема. Очертания домов и предметов расплывались в опустившемся на город тумане, как забытые воспоминания. Старые здания казались еще более старыми. Забавные традиции продолжали существовать параллельно с последними достижениями прогресса. Все это производило печальное впечатление.

Неприкаянная и расстроенная, впавшая в меланхолическое настроение, Мэри покинула парк и направилась в гостиницу «Загадочный лось». Она решила не задерживаться там надолго. Может быть, еще неделя или около того. Номер, предоставленный ей Дрю и Кевином, был прекрасен, но он не был домом. Домом Мэри стало ранчо. Пришло время признаться в этом и прекратить задаваться вопросом, почему Люси оставила ранчо именно ей. Возможно, она никогда не узнает причин, подтолкнувших подругу к такому решению. Теперь уже ничто не изменит факт принадлежности ранчо Мэри. Как только она привыкнет чувствовать себя там комфортно по ночам в одиночестве, то переберется в бревенчатый дом насовсем. Будет заниматься там своей музыкой. Ухаживать за ламами. Может быть, заложит сад.

А на горе, наверху, Рафферти будет охранять границы своего королевства и поглядывать на ее хозяйство.

Перед кафе «Радуга» выстроилась вереница пикапов. В открытых кузовах машин, навострив уши и следя за непривычной городской жизнью, сидели, охраняя собственность своих владельцев, собаки с ранчо. Серо-голубого пикапа с надписью «Старз-энд-Барз» среди машин не было. Не видно было и Зипа. Мэри заказала себе бифштекс с яйцом и чашку кофе, но удовольствия от еды не получила. Мысли ее были далеко. Мэри не хотелось никакого дружеского общения. Возможно, она придет сюда еще на поздний ужин, и они с Норой отправятся, после того как официантка закончит смену, куда-нибудь поразвлечься. Но шанс наткнуться на пьяного Уилла с его шуточками исключил и эту перспективу.

Проходя через вестибюль гостиницы, Мэри не рассчитывала в это время встретить кого-либо, кроме Рауля, но за кассой оказался склонившийся к монитору компьютера Кевин. Он устало взглянул на Мэри, и она прочла на его лице следы недосыпания. Кевин явно срочно нуждался в бритье и чашке кофе.

— Привет, Кевин. Что случилось? — присаживаясь к стойке, спросила Мэри. — Просматриваешь расписание похорон?

Детская улыбка озарила лицо Кевина, но тут же погасла.

— Не совсем. Знаю, что сегодня мне не уснуть, вот и дал Раулю выходной.

— Бессонница?

— Поссорились с Дрю.

— А-а… — сочувственно вздохнула Мэри. — Досадно. Мне очень жаль.

— Мне тоже, — пробормотал Кевин и перевернул страницу в зеленой папке, даже не взглянув на нее.

— Что, плохо?

— Не то слово. — Покачав головой, Кевин уставился взглядом через зал — на висевшую над камином голову лося. — Думаешь, что знаешь человека, а потом вдруг смотришь на него и понимаешь, что он тебе совсем незнаком… — Свою мысль Кевин завершил тяжким вздохом отчаяния и смятения. Стиснув губы, он покачал головой и часто заморгал потухшими карими глазами.

— Он здесь? — поинтересовалась Мэри. Ей вовсе, не хотелось вторгаться в личные отношения партнеров, но Кевин выглядел таким несчастным и покинутым, и, в конце концов, дело касалось Таунсенда. Мэри хотела сообщить новость Дрю — в надежде выудить у него какую-нибудь информацию. Тем самым она вполне могла убить одним выстрелом двух зайцев.

— Не знаю, где он, — промямлил Кевин, опуская взгляд на компьютерную распечатку. — Дрю смылся отсюда вчера вечером. С тех пор я его не видел.

Мэри нахмурилась, испытывая в душе внутреннюю борьбу. Можно было, конечно, воспользоваться ситуацией и выудить у Кевина, что известно Дрю о жизни и занятиях Люси, но она тут же одернула себя. Кевин выглядел, как потерявшийся щенок.

— Ты с этим справишься, — прикоснувшись к рукаву его пиджака, ласково сказала Мэри.

Кевин, не поднимая глаз, с каменным лицом перелистнул очередную страницу.

— Да, конечно. Гм-м-м… я… ты не обидишься, Мэри? По-моему, у меня в кабинете звонит телефон.

Кевин повернулся и исчез за дверью с надписью «Посторонним вход воспрещен», прежде чем Мэри успела согласно кивнуть.

Она вошла в пустую гостиную и проскользнула за резную стойку бара. За кассовым аппаратом стоял многоканальный телефон. Найдя свободную линию, Мэри набрала номер компьютерного центра Калифорнийского дорожного патруля в Сакраменто.

— Калифорнийский дорожный патруль.

— Говорит Мэрили Дженнингс. Могу я поговорить с Полом Кейлом?

— Оставайтесь на линии.

Прижав плечом трубку к уху, Мэри коротала время, считая удары пульса в собственных висках. Когда ей уже начало казаться, что связь прервалась, в трубке послышался голос запыхавшегося Пола:

— С тебя бутылка, Голубоглазая!

— Кончай брать взятки! — безжалостно посоветовала Мэри. — Ты нашел что-нибудь?

— Да. Ты ведь не встречаешься с этим парнем?

— Прекрати издеваться! Только уродов мне и не хватало для компании.

— Можешь не продолжать. Я выудил его послужной список. У этого парня довольно серьезные нелады с общественным порядком: полдюжины приводов и две отсидки на курортах федерального значения.

— За что?

— Преступления на сексуальной почве и ограбления. Ты, разумеется, знаешь, Мэри, как вести себя с подобными типами?

— Тут нужен особый талант. — Мэри почувствовала, как душа у нее уходит в пятки.

Выйдя через боковую дверь бара, она направилась к автомобильной стоянке, на ходу доставая из сумочки ключи от «хонды». Надо было покормить лам. Кроме того, в доме еще оставались комнаты, в которых следовало навести порядок.

Мэри содрогнулась при мысли о том, что Люси наняла себе в работники насильника. Интересно, знала ли она об этом? Но еще важнее было выяснить, не оказалось ли это обстоятельство как-то связано с ее гибелью? Мэри вспомнила, с каким явным неудовольствием отреагировал коронер на вопрос о том, не было ли на теле Люси признаков сексуального насилия. Коронер даже не позаботился провести такого рода обследование.

По пути из города Мэри заехала на заправку «Заправься и езжай», где купила банку кофе, чипсы, сандвичи и орешки в шоколаде, в надежде на то, что этот набор позволит ей по приезде на ранчо удовлетворить разыгравшийся аппетит. Всю оставшуюся дорогу она слушала записи нежного тенора Уинса Гила, сетующего на боль неразделенной любви.

По мере того как дорога поднималась из долины в гopы, туман, разрываясь ватными клочьями, постепенно pacceивался. Но солнце упорно не желало показываться. Бескрайнее небо раскинулось над головой огромным, свинцовым цвета покрывалом, грозящим разразиться дождем, но все еще сухим.

Погода полностью соответствовала настроению Мэри. Завтракая за столом на веранде, она попыталась разобраться в собственных мыслях, окончательно запутавшись в калейдоскопе подозреваемых и мотивов, и одновременно различить голоса птиц, весело щебетавших в ветвях окружавших дом деревьев. На перила веранды села сорока с интересом уставилась на Мэри черным глазом. Хвост птицы беспрестанно ходил вниз-вверх. Выглядела она очень забавно, точно щеголь в атласном черном смокинге и белоснежной манишке. Мэри кинула сороке оставшийся кусочек хлеба и отправилась кормить лам.