Странник поневоле - Борис Долинго

На грани Азии имелись две точки, ведущие прямо во дворец, но до одной было около трёхсот, а до второй более тысячи километров – вряд ли он сумеет преодолеть такие расстояния здесь без проблем с местным населением. Одним словом, оставался снова «африканский» вариант.

Выпив немного воды, он уснул.

Разбудило Богдана только солнце, луч которого заскользил по лицу. Признаться, Богдан ожидал утреннего холода, как в земных пустынях, но здесь, возможно, на рассвете всегда было довольно тепло. Конечно, температура понизилась, но не настолько, как она, бывает, падает на Земле, даже летом в тех же Каракумах.

Богдан сел и протёр глаза. Рука машинально потянулась к фляге, чтобы умыться, но он тут же остановился, поскольку умывание в данных условиях – непозволительная роскошь.

Вокруг по-прежнему царил умиротворённый и величественный покой пустыни. Богдан вспомнил часть детских лет, проведённых в Средней Азии. Иногда отец брал его с собой, и он видел восход солн-ца в пустыне. Это было очень красиво – восход солнца над барханами. Ночное небо начинает светлеть на востоке, и обильная россыпь звёзд на черном бархате постепенно гаснет. Чернота тускнеет, оранжево-жёлтое зарево медленно всплывает над волнистой линией песчаных холмов. Всё размеренно и безмятежно, но вдруг следует резкий укол первого солнечного луча, как предупреждение об испепеляющей жаре, которая наступит здесь всего через каких-нибудь час-полтора. Об этом же тихо напоминает сухой запах прохладного пока песка, пересыпающегося из ладони в ладонь, как тонкий ручеёк безвозвратного времени, и ты неосознанно начинаешь чувствовать себя одной из этих песчинок в океане пространства на границе всепоглощающей Вечности.

Здесь всё было очень знакомо, только Богдан проспал первые минуты появления солнца на небосклоне. Правда, на Земле, несмотря на, казалось бы, ощущение своей ничтожности в этой громадной вселенной, была некая радость от сознания полного с ней единства. Возможно, это происходило во многом от того, что тогда сам он был ещё ребёнком, что рядом присутствовали взрослые – отец и его друзья-охотники, от того, в конце концов, что вся Земля казалась домом.

«Интересно, – подумал Богдан, разглядывая почти знакомые барханы, – смогу ли я воспринимать этот или какой-то ещё мир как дом?»

Он и сам понимал, что пока ответа на данный вопрос не существует ни в его душе, ни в природе.

Солнце поднималось всё выше, и надо было двигаться в путь. Сейчас Богдан пожалел, что не находится на верхушке скалы и не может осмотреть окрестности при свете дня. Но снова взобраться на неприступную вершину не представлялось возможным, и ориентироваться приходилось исходя из нынешнего положения.

Прикинув своё положение по карте и нужное направление по компасу, Богдан смастерил из остатков штанов некое подобие накидки на голову, поскольку без такого приспособления идти под палящим солнцем было невозможно. Он долго думал, брать ли кольчугу, ведь таскать лишний груз тоже не улыбалось. Но кто его знает, какие люди тут встретятся, а кольчуга хоть какая-то защита от холодного оружия. После некоторых колебаний Богдан решил избавиться от панцирных пластин, оставив одну рубашку из металлических колец.

Сжевал кусок мяса, прихваченный из замка, предварительно понюхав – пока, вроде бы, не испортилось, – глотнул воды из скудеющего запаса и двинулся в путь.

Сразу же вспомнилось хождение по пескам в Средней Азии: ноги вязли, глубоко проваливаясь в рыхлую, сыпучую поверхность. Вокруг скал песок был гораздо более плотным и слежавшимся, а на склонах барханов тёк, как вода. Если бы не удобные ботинки, плотно охватывающие лодыжку, Богдан нагрёб бы в обувь эту «базовую» субстанцию пустыни и вмиг стёр бы ноги.

Отойдя примерно с пару километров, он оглянулся. Позади, хорошо различимая отсюда, поднималась группа скал, которые он покинул. Действительно, чем-то эти скалы напоминали скалы в Ирландии, которые он когда-то видел на фотографии.

При свете дня просматривалось, что впереди, километрах в пятнадцати, барханы становятся ниже, сходя на нет, и там, насколько хватает глаз, влево и вправо тянется какая-то тёмная, местами прерывистая масса. В бинокль Богдан различил, что это, кажется, не просто скалы, а какая-то искусственно возведённая стена. Строение, похоже, было заброшено, но надежду вызывал тот факт, что рядом виднелась редкая растительность. Возможно, там могла присутствовать вода, и путь уже только поэтому не окажется напрасным.

Воздух застыл, словно горячее, густое желе. Солнце палило немилосердно, кольчуга нагрелась, став горячим компрессом на тело, и с Богдана ручьями лился пот. Хорошо, что он сделал себе некое подобие панамы, а то получить солнечный удар здесь было проще простого.

Проклиная жару, он продолжил движение вперёд, к видневшейся впереди стене. Конечно, если бы следовало пройти километров сто, он бы никуда не дошёл, а так, всего один раз приложившись к фляжке, Богдан через неполных четыре часа стоял перед тем, что действительно оказалось сооружением, созданным человеком.

Стена была сложена из больших каменных блоков, скреплённых между собой чем-то вроде известкового раствора. Некоторыми элементами внешнего вида она живо напомнила Богдану Великую Китайскую Стену.

Однако состояние, в котором пребывала эта стена, свидетельствовало о том, что люди давным-давно покинули это место: несмотря на монументальность строения, в нём кое-где виднелись старые проломы. Пройдя через один из них, Богдан убедился, что стена сильно сужается кверху: если внизу её толщина составляла метров шесть, то вверху никак не больше трёх.

Песок у самой стены практически заканчивался, на другой стороне местность постепенно переходила в складчатую глинистую равнину, на которой торчали жёсткая трава и ещё чаще – верблюжьи колючки. Впереди, километрах в семи-восьми, местность, похоже, становилась низинной и, значит, имелась значительная вероятность встретить воду.

Богдан приободрился и, как ни хотел пить, решил немного осмотреть сооружение. Сначала у него мелькнуло предположение, что стена, возможно, была возведена как некая защита от песка. Однако, внимательно присмотревшись, Богдан решил, что такое маловероятно – уж слишком стара стена. За прошедшее время песок явно засыпал бы её куда сильнее. Впрочем, возможно, она была возведена загодя, и строители просто предвидели наступление песка. Но тогда почему крепость сейчас покинута? Ответов, естественно, не было.

В нижней части стены кое-где виднелись входы внутрь и через равные интервалы наверх вели неширокие каменные лестницы – все расположенные с противоположной от пустыни стороны. Заглянув в один из проёмов, Богдан понял, что внутри крепости у основания устроены некие подобия просторных помещений, сейчас пустовавшие. Одну за другой он осмотрел несколько таких «комнат». Окон там не было, и после яркого солнечного света внутри царил мрак, приходилось включать фонарик. Все помещения оказались пусты, пол покрывал слой пыли и песка, только кое-где валялись поленья и ветки – заготовленный когда-то материал для разведения костров.

В последнем помещении, куда Богдан заглянул, в самом центре располагалось сложенное из камня круглое возвышение с темнеющей пустотой в середине. Ошибиться было невозможно – перед ним находился колодец. Направив луч фонаря вниз, Богдан увидел метрах в пяти поблёскивавшую воду. Наскоро соорудив из рукава куртки подобие мягкого ведра, Богдан закинул его на верёвке в колодец и извлёк сразу несколько литров влаги. Прохладная вода пахла вполне нормально, не отдавала ни гнилью, ни плесенью. Единственный запах исходил от грубовато выделанной кожи куртки.