Московский душегуб - Анатолий Афанасьев

– Вай! – вопил кавказец. – У меня брат на техстанции. На адрес, держи! Бесплатно починим. Такой девушка – цены нет! Бери адрес, все бери. Отпусти красавицу, не позорься, брат!

Алеша, не глядя, выхватил у него из пальцев бумажку, сунул в карман. Девушка тем временем рылась в кошельке.

– Вот видите, десятка и еще пять… Но я оставлю телефон. Честное слово, уплачу!

Алеша забрал деньги.

– Вон еще у тебя в маленьком кармашке чего-то блестит.

Она отдала ему кошелек, и он высыпал себе на ладонь металлическую мелочь и несколько телефонных жетонов. Кавказца скорчило от отвращения.

– Первый раз вижу, – сказал он с глубокой печалью. – Такой алчный мужчина!

Алеша вернул девушке пустой кошелек и взамен получил номер телефона, нацарапанный на газетном клочке. Она ему понравилась, она не была шалавой, хотя и ездила на "мерседесе".

– Машина твоя?

– Ой, мужа. Он мне не простит. Я же без спроса поехала.

Гудки и раздраженные окрики водителей стали гуще.

Перед Алешиной машиной освободилось пространство на четыре-пять корпусов. Он зорко следил, чтобы туда никто не сунулся. Деловито пересчитал медяки и спрятал в карман. В величайшем горе кавказец произнес:

– Девушка, дай мне тоже телефон. Я сам расплачусь с этим нехорошим человеком.

– Не гоношись, кацо, – первый раз повернулся к нему Алеша. – Поймаю на слове.

Озорной, но не дурной горец что-то сразу усек в его приветливой улыбке и на всякий случай отодвинулся.

Самое удивительное было то, что он был один. Обычно они наваливаются роем. Алеша осуждал их за эту повадку.

Недалеко от дома, там, где поворот делал почти прямой угол, он издали увидел гаишника. Отродясь его здесь не было. Ясенево вообще не балует людей милиционерами. Это тихий спальный район, где обыватель запирается на все задвижки с наступлением темноты, а полуночный гуляка крадется вдоль домов подобно крысе. Редким утром нищие старики, отправляясь за пропитанием на окружную свалку, не обнаруживают в лесопарке полураздетый труп ограбленного путника. Как в любом другом спальном микрорайоне, гайдаровская реформа здесь давно закончилась, и люди живут в полном неведении, на каком они свете. Даже праздничная примета рынка – коммерческие ларьки тут замаскированы под противотанковые доты. Фигура одинокого гаишника на этом фоне так же уместна, как чирей на щеке красавицы.

Михайлов сбавил скорость, вгляделся. С правой стороны начинался лесопарк, слева – угол шестнадцатиэтажного дома. Автобусная остановка чуть подальше, там топталось несколько человек. Вразброс припаркованные легковушки. Кубики коммерческих ларьков.

Мирный пейзаж, просматриваемый насквозь, ничего подозрительного, кроме самого гаишника, который уже начал поднимать жезл. Ботиночки! Ох какие модные тупоносые, с оранжевым верхом, неформенные ботиночки! Алеша газанул, и в ту же секунду из-за деревьев парка выдвинулась смутная тень, которую он засек краем глаза. Блеснуло стеклышком прицела, поймав солнечный лучик. Дальше Алеша действовал автоматически.

Упал грудью на баранку, вдавив газ до предела.

– За папаню! За родного, – пробормотал Митя Калач, нежно спуская курок. Он видел, как летела пуля и на долю мгновения опоздала, пригладила сидящего в машине гада по затылку. А направлена была в висок.

Расстроенный, Калач послал вторую пулю в угон, взяв чуток пониже. И опять подлюка его опередил, бешено рубанув по тормозам.

Алеша выкатился на землю, машина загораживала его от леса, от снайпера. Гаишник в нескольких шагах впереди рвал из кобуры пистолет, морду скривил в какую-то похабную гримасу. Лежа на боку, Алеша три раза подряд разрядил "беретту", целя ему в грудь. Промахнуться на таком расстоянии он не мог. Милиционер зашатался, захрюкал и грузной тушей повалился на асфальт.

От огорчения Митя Калач чихнул и утер сопли носовым батистовым платочком с монограммой. Потом снова начал высматривать утерянную цель, но глаз помимо воли скашивался на поверженного дорогого наставника Костю Шмыря, которого черт пихнул в руку переодеться в мента. Калач пытался его отговаривать, да где там. Шмырь так жутко на него цыкнул, что бедный стрелок рад был ноги унести за деревья. Да вот и оказалось, что все его считают идиотом, а он был прав. Еще его изумила ловкость, с которой этот угорь из "тойоты" пропал из виду. "Ничего, подожду, – скрежетнул зубами Калач. – За папаню все равно тебя добью!"

У Алеши пуля застряла под правой лопаткой, но он не чувствовал, чтобы выстрел был роковым, хотя отстреливал его, конечно, отменный мастер. Его больше беспокоило, что не осталось маневра. Из припаркованной поодаль "волги" высыпались трое автоматчиков и побежали к нему россыпью. Плотная засада с двойной подстраховкой – тоже неприятно.

Алеша подтянулся и, просунув руку через стекло, открыл заднюю дверцу. И тут же повыше локтя полоснуло тугим жаром. Снайпер, сука, не дремал. Под половичком сиденья был припрятан добрый подарок южнокорейского производства – компактный взрывной диск для домашнего обихода. Дорогая игрушка (две тысячи баксов), мечта браконьера, – вот и пригодилась, не зря потрачены денежки. Автоматчики были на подходе и разом, точно по команде, открыли стрельбу. Пульсирующие свинцовые нити прошили корпус "тойоты". Но все же бестолковый огневой азарт подвел нападавших, поневоле замедливших бег. Круговым движением руки (наука Губина) Алеша четко вложил им под ноги пакет.

Взрыв получился впечатляющий. Одному из стрелков осколком отчекрыжило челюсть, и он упал плашмя на свой автомат, как на отбойный молоток, словно решил напоследок подремонтировать шоссе. Второго рубануло по коленям, и он завертелся волчком, безутешно взвыв.

Но третий несся вперед как оглашенный, точно взрыв прибавил ему скорости. Он бежал и стрелял наугад, пока не нарвался на встречную пулю "беретты". Подкатился прямо к Алешиным ногам, и их взгляды на миг соприкоснулись.

– Не горюй, старина, – сказал ему Алеша. – Ты мне тоже в грудь попал, – и показал ему левую ладонь, с которой капала кровь. Стрелок тупо вгляделся и удовлетворенно икнул.

Теперь Алеша словно раскачивался на двух железных штырях между небом и землей. Когда тебя так нелепо раскачивают, то самое главное, чтобы не закружилась голова. Слышимость вокруг была хорошая: капал бензин или масло из пробитого движка. Если "тойота" сейчас рванет, ему не увидеть Настеньку никогда. Алеша потихоньку пополз прочь. Уже подъехали какие-то машины с двух сторон, и оттуда выглядывали водители.

Жались к домам испуганные люди. Истошно завопила женщина. Алеша все это видел и слышал отчетливо, хотя одновременно запоминал каждую щербинку на асфальте. Пистолет он тащил с собой. Его немного угнетало, что слишком надолго замолчал снайпер. И тут за спиной полыхнуло и грохнуло. Жаркой волной Алешу, как пушинку, перекувырнуло в кювет, но хотя полет его был стремителен, Калачу хватило времени, чтобы поймать его в придел.