В стране кораллового дерева - София Каспари

— Где ты был?

Ее первые слова прозвучали неожиданно резко и высокомерно. Педро приподнял брови.

— Мне нужно было оставаться здесь, сеньора? Дон Рикардо сегодня утром дал мне поручение. Я не подозревал, что ваше слово весит больше, чем его.

«Дон Рикардо, — молча вторила ему Виктория, — не ты. Ты ведь сама ничего не значишь».

Она выпрямилась, раздосадованно отбросила ветку, которую сломала во время ожидания и которая теперь выдавала дрожь в ее руках.

— Нам нужно поговорить, — сказала Виктория.

Педро не возражал.

— Пойдем! — потребовала она.

Он скрестил руки на груди и не сдвинулся с места.

— Пожалуйста.

Виктории тяжело было выговорить это слово, при этом она хотела выглядеть нежной и уступчивой. Педро молча последовал за ней на край сада. Там Виктория повернулась к нему.

— Ты не можешь уехать!

Педро взглянул на нее, не меняясь в лице. Он не спрашивал ее, откуда она знает о том, что он собирается уехать.

— Вот как? Я не могу этого сделать? — лишь язвительно ответил Педро.

— Ты должен остаться здесь, со мной и со своим сыном.

— С ребенком, который не должен знать о том, что я его настоящий отец? Зачем? Чтобы ждать, когда ты позовешь меня, и прибежать, как комнатная собачонка?

— Ты же знаешь, что большего и не будет. Я замужем, тебе это известно.

— Да, большего я никогда и не ждал. Я ухожу, потому что никогда не ждал большего. Виктория… — Неожиданно голос Педро стал мягче, а потом она ощутила его руку на своей щеке. Он нежно погладил ее. — Мы же оба знаем, что ничто не может продолжаться вечно. Наши пути пересеклись. Нам повезло, что мы вообще познакомились. Я тебя, конечно, никогда не забуду, но я не могу тебя делить, Виктория, ты не можешь требовать от меня этого. К тому же…

Он осекся.

«Скажи это, — про себя умоляла Виктория, — скажи, что ты меня очень любишь!»

Но Педро молчал.

Виктория поджала губы.

— А как же твой сын? — вырвалось у нее.

Он покачал головой.

— Ты приложила максимум усилий для того, чтобы сделать его сыном Умберто. Я видел твой страх, когда поднимал мальчика на руки, чтобы прокатить его на пони, или просто заговаривал с ним. «Не трогай его, — говорило твое лицо. — Люди могут заметить, чей это ребенок на самом деле».

Педро умолк, а когда заговорил снова, голос его звучал нежнее.

— У тебя есть, конечно, на это право, но тогда ты должна сделать следующий шаг, — сказал он. — Я уеду, и совместно проведенное время мы будем вспоминать как лучший отрезок нашей жизни.

Виктория на секунду закрыла глаза, потом снова их открыла.

— Это твое последнее слово?

Педро кивнул. Она глубоко вздохнула и задумалась над тем, что сказать дальше. Ничего у нее не вышло. Но Виктории казалось, что она еще сможет его удержать.

— Я могу рассказать о том, что слышала.

Педро удивленно поднял бровь.

— У Санчесов, — добавила Виктория. — Когда ты разговаривал с Эстебаном.

— Ты не сделаешь этого. — Его слова прозвучали беззаботно, и это привело Викторию в ярость.

— А если расскажу?

— Они убьют меня. Ты этого хочешь?

Виктория разозлилась еще сильнее. Следующие слова, которые она произнесла, прозвучали по-детски, и все же она должна была их сказать.

— Делай, что хочешь, Педро Кабезас. Но знай: мне будет все равно.

Донья Офелия сцепила тонкие пальцы и едва сдерживала смех, когда торопилась обратно в дом. Действительно, она и подумать не могла, что еще способна красться, как тень. В былые времена, когда донья Офелия была молода, она в совершенстве овладела этим искусством. Когда поняла, что ей придется делить мужа с проститутками, с женщинами, которые не заслуживали того, чтобы ходить вместе с ней по одной земле. Другие думали, что она слишком слаба, слишком снисходительна, но донья Офелия всегда знала, как следует вести себя одной из де Гарай. Потому что она все время оставалась де Гарай. Когда-то она поставила себе задачу — защитить сына. В ее жизни не существовало никого важнее Умберто. Он был плоть от плоти ее, ее сокровище. Если бы донье Офелии пришлось выбирать, то она скорее отправила бы на тот свет мужа, но сына — никогда.

Женщина фыркнула, подавив очередной смешок. Она никогда бы не подумала, что сможет так близко подобраться к Педро и Виктории незамеченной. Но нужно было держать услышанную информацию втайне от Умберто, как она всегда делала, оберегая его от скверных известий. Ему не следовало знать о том, что жена ему изменяет. После того как дон Рикардо потерял к донье Офелии всякий интерес, сын стал для нее самым важным человеком в жизни, ее возлюбленным, ее любовью — всем, что было в этом мире. Офелия поднялась по ступеням на веранду. Она не станет сразу же использовать полученную информацию, а дождется наиболее подходящего момента. Это она знала наверняка.

Педро исчез той же ночью, но Виктория поняла, что он уехал, только под вечер следующего дня. Никто ничего не заметил, лишь донья Офелия разглядела огоньки в глазах невестки. Они то зажигались на мгновение, то снова гасли, когда дон Рикардо сердито рассказывал о том, что его лучший старший работник снова куда-то сбежал. В следующие дни донья Офелия не спускала с невестки глаз. Мысль о том, что она узнала, вызывала в ее душе трепет. Она чувствовала себя полной жизни. Такого с ней давно не было.

Прошло несколько недель, и как-то за послеобеденным кофе донья Офелия поняла, что пора действовать. Не в первый раз она замечала, что Виктория ищет возможности поговорить с Умберто. Невестка старалась подать мужу кофе или принести ему лучший кусок пирога. В тот день Умберто даже поднял голову и улыбнулся этой потаскухе! Тонкие пальцы доньи Офелии скомкали салфетку. Потом она заставила себя улыбнуться. Донья Офелия вздохнула. От мысли о том, что сейчас произойдет, у нее на щеках появился румянец. Она должна владеть собой, чтобы не сболтнуть лишнего.

— Мой любимый сын, мой дорогой супруг, — обратилась она к Умберто и дону Рикардо. Потом ее взгляд упал на Викторию. — Мне нужно кое-что сообщить вам обоим.

Глава вторая

— Пако… — Донья Офелия слышала свой пронзительный голос. — Пако — ублюдок.

— Что? — выпалил дон Рикардо.

Донья Офелия повторила. Лицо Умберто говорило о полном непонимании. Он выглядел таким невинным — ее маленький агнец. А вот по лицу Рикардо было ясно, что он все понял.

Свекровь вновь взглянула на Викторию, чтобы не пропустить ни одной эмоции на ее лице.

— Пако — сын Педро.

— Ах, этот кобель!..