Агрессор - Андрей Нибаров

– Это не телепорт! – закричал Гуревич, выхватывая бластер. – Это оружие! Огонь на поражение!

С оружием Баталов обращался быстро, на автомате. Даже с незнакомым, инопланетным. Он решительно сдвинул значок на шкале до максимума. Оружие – на максимум. Шлем силы в очередной раз выбрал Баталова, наделяя его новой неведомой возможностью. Иному устройству в арсенале Шлема, видимо, требовался и свой допуск. Олег экзамен сдал. Какой? Баталову было не до отгадывания загадок, но одно носитель Шлема уяснил четко: как только он в очередной раз распрощался с жизнью, сразу же последовал «подарок». Одна проблема: после активизации устройства на правой руке ровным счетом ничего не изменилось.

Гуревич нажал на спуск. Один из охранников выстрелил в Баталова из армейского BL-0,8, но в обоих случаях сработала блокировка допуска, спасибо Крэмбергу. Шлем силы здесь был ни при чем.

Они забыли: Баталов хоть и стоял перед ними со странными накладками на руках, но все же оставался безоружным. Получить отказ бластера в присутствии Константина и других, накануне высокого назначения – это очень серьезный минус, генерал-лейтенант понял, что сделал большую ошибку, так лихо применив оружие. Гуревич тут же поставил бластер на предохранитель, он быстро овладел собой.

Через мгновение Олег исчез. Испарился. При этом на таймере телепорта парламентера еще мигали цифры, но Баталов унесся бог знает куда, опередив время возврата. Это видели все.

– Кто еще сомневается в поправке? – спросил Гуревич. – Только что благодаря допуску мы упустили террориста, который, возможно, готовит покушение на президента, а то и на самого Крэмберга. Шлем силы, инопланетный допуск! Все это время он вешал нам лапшу на уши, а сам управляет этой штукой! Неужели не ясно?

Угроза пришла, откуда не ждали, вернее, противники ДОКа давно предостерегали: «Осторожно! Во всей остальной Вселенной допуска нет!» И вот теперь они, представители самой мощной силовой структуры, были связаны Крэмбергом по рукам и ногам.

– Мораль моралью, все мы ценим высокие устремления души, – произнес Гуревич. – Но не слишком ли хорош Крэмберг для своей собственной пользы? Не слишком ли хороший мир мы создали?

Олег очнулся в теплой грязи, почти жиже. Он лежал на спине, раскинув руки, над ним голубело небо с одиноким кучевым облаком. Рядом шумел прибой. Поднявшись и тут же провалившись по колено в коричневую грязь, Баталов увидел океан. Накатывали на берег волны, но это мало походило на курортную зону, на привычный аккуратный прибрежный песок. Обычно на пляжах его пропускали через отделяющую крупные фракции циклонную пушку. Здесь прибой упирался в болото. Корни, гнилые кривые кустарники, раскидистые шапки какой-то травы. На благоустроенной Аламее в принципе не должно было быть подобных местечек. Дышалось тяжело, воздух был пропитан испарениями, влагой, ветер и тот словно вырвался из прелой парной.

Не курорт. Но на радиоактивную пустыню местность походила еще меньше. Олег глянул на левую, потом на правую руку, он почему-то сразу понял, что обратного отсчета больше не будет. Телепортация на Аламею состоялась, просто Шлем силы скорректировал зону доставки, чтобы не подвергать жизнь носителя опасности радиоактивного заражения.

Заповедник?

Хватаясь за кочки, Баталов выбрался на более-менее стабильный участок, где на берег намыло серой гальки, окунул в набегающую волну руки, умылся. Плечи и затылок жгло солнце. Вода не просто была теплая и не освежала; мутная из-за зеленоватой взвеси, похожей на мельчайшие водоросли, она была словно парной кисель.

Неожиданно волна перед Олегом вспучилась. Из воды поднялись, разворачиваясь, метровые блестящие кольца с присосками. На Баталова полз гигантский осьминог. Отпрянув, Олег упал, перекатился на живот. Перебирая щупальцами, осьминог очень быстро надвигался на космодесантника. Что-то ударило Баталова по спине, словно тяжелой мягкой доской, ожгло сквозь одежду.

Олег на четвереньках уполз в болото, потом побежал. Спрут следовал за ним. Олег знал, что осьминоги могут некоторое время передвигаться по суше, но чтобы так резво! Земные самцы достигали в длину максимум полутора метров, этот же был в несколько раз больше. Просто огромный!

Спрут побагровел, что, видимо, не предвещало ничего хорошего, но неожиданно остановился. Тяжело дыша, Баталов издали рассматривал великана, который отлично бегал кроссы не только по дну, но и по суше.

«Что, дружище, жабры подсохли? – Олег отдал бы сейчас пять лет жизни за простой вибронож. – Что-то ты очень агрессивен. Сезон спаривания? Убирайся назад, каракатица».

Назад. К тем биологам, которые экспериментировали на Аламее с генами головоногих и не кормили их, придурки.

«Ну, проваливай!»

Осьминог приподнялся на конечностях, словно осматриваясь. Олег вжался в грязь, понимая, что если монстр ринется, то по болоту от него не убежать. Чувствовать себя добычей, в этом вообще было мало приятного, Олегу вспомнились времена до молекулярного репликатора, когда японцы, например, ели осьминогов на завтрак, обед и ужин.

Выпустить многотонного спрута без чипа-идентификатора, оснащенного дистанционным парализатором? Без элементарной радиометки, которая на цивилизованных планетах была у всех хищников! Будь у осьминога чип, нападение на человека сразу бы засек лабораторный спутник. А так чудовище гоняло его, Баталова, по болоту, а на горизонте – ни одного флаера!

Раздался рев. Подняв голову, Олег понял, почему спрут остановился. Гигантская черепаха размером со слона и без панциря, взамен которого на спине животного блестела мягкая костяная чешуя, двигалась мимо Баталова.

«Нет, это не Аламея!» – в ужасе глядя на плоскую морду черепахи, пепельную шкуру гигантской рептилии, Баталов понимал, что никакая генная инженерия, никакие мутации неспособны за столь короткий срок превратить обычную сухопутную черепаху в десятитонный экземпляр.

Черепаха легко несла свою тушу, чуть пружиня на мощных лапах-столбах. У Баталова было чувство, что мимо него пролетел двухъярусный пассажирский флаер. Но созданные людьми металлические громады перемещались в четко указанных границах, животное же двигалось непредсказуемо.

Черепаха неслась на спрута, который вместо того, чтобы броситься в океан или зарыться в болото, застыл, приподнялся и выбросил навстречу приближающейся плоской морде с глубоко посаженными черными глазками клубок щупалец. В океане спруты выпускают в лицо врагу чернильное облако, здесь, видимо, перепуганный осьминог прыснул неким жгучим ядом. Черепаха отдернула голову, затем навалилась, прижала осьминога к земле передней ногой, схватила за мантию, рванула челюстями, разорвав спрута надвое.

Морда черепахи покрылась пятнами, взревев, животное понеслось прочь, поднимая водопады брызг, с прытью, которой от него трудно было ожидать. Олег ничего не понимал. Пресмыкающееся неслось прямо на него. Щупалец у космодесантника не было, ни отравленных, ни обычных. Рептилию мог остановить разве что плазмоган или аннигилятор; даже бластер, убив черепаху, вряд ли застопорил бы ее бег. Животное с громадным телом сотрясало землю. Баталова окатило грязью, черепаха промчалсь мимо. Как, однако, быстро она носится!