Воспоминания о службе - Борис Шапошников

Приказ я отнес к Вестфалену, начальнику штаба дивизии. Он не решился сам доложить его генералу и потащил меня с собой. Эрдели подписал приказ. В полках и эскадронах, конечно, удивились приказу, в котором возрождался походный порядок дивизии, давно отброшенный жизнью.

Вечером, за ужином, Вестфален расспрашивал меня о делах в дивизии, о ее боевых действиях, о динамике наиболее острых схваток с противником. Я не мог не почувствовать, что до Вестфалена не доходит простая истина: война диктует свои законы, требует гибкости, отбрасывает прочь все то, что устарело. Когда я рассказывал ему, что в нашей дивизии чаще всего приходилось вести спешенный бой, редко идти в кавалерийские атаки, Вестфален морщился. Не признавая спешенного боя, он увлекался только атаками. «Вот тут бы и завернуть конную атаку бригадной, а то и всей дивизией!» — бросал он реплику, когда речь заходила о спешенном бое. Думалось, что война научит и его, как надо действовать! Но, к сожалению, война не научила ограниченного в оперативно-тактическом мышлении Вестфалена. 8 июня 1915 года он погиб в конной атаке и погубил почти всю 2-ю бригаду, которой временно командовал. О грубом просчете Вестфалена речь будет еще впереди…

Утро 8 сентября… Часовая стрелка приближается к цифре 10. Пора уже садиться на коней, чтобы следовать в голове колонны основных сил. Вдруг меня вызывает начальник дивизии. Застаю у него Вестфалена и незнакомого иностранца. Эрдели представляет меня полковнику в английской форме — Ноксу.

— Господин Нокс будет при штабе нашей дивизии, — сказал Эрдели. — Ориентируйте его в обстановке.

Пожав друг другу руки, мы принялись за дело: я развернул двухверстную карту, а Нокс вынул десятиверстку. Тогда я тоже вынул из сумки десятиверстную карту. Ориентирую полковника в расположении соседних соединений и частей, объясняю задачу, поставленную перед 14-й кавалерийской дивизией.

Нокс слушал внимательно, но очень редко делал пометки на карте. Никаких записей он не делал и в блокноте. Но вот спустя почти тринадцать лет в мои руки попала книга Нокса «С русской армией в 1914–1917 годах», Лондон. Целую главу своей книги Нокс посвятил нашей дивизии. Эта глава — «С кавалерийской дивизией в юго-западной Польше в сентябре и октябре» — написана в форме дневника.

Для меня стало ясно: военный агент Англии добросовестно вел дневник, записывая в него свои наблюдения так, что никто из посторонних не видел…

Обстановка на фронте менялась быстро. Штаб корпуса торопил нашу дивизию с переправой через Вислу, требовал нанести удар в тыл 1-й австрийской армии, отходящей к Кракову. Это был ближайший тыл, насыщенный войсками. Вода в Висле все время прибывала, а дивизия пока не имела никаких переправочных средств. Взвесив эти обстоятельства, Эрдели забеспокоился. Он вызвал Вестфалена и меня, сказал, что вместе с ним мы поедем в штаб корпуса (он находился в Сташуве). Начальнику штаба корпуса мы изложили свою точку зрения. По нашему мнению, 14-й кавдивизии целесообразнее продвинуться к западу от Стопницы, а не к югу. Мы заявили также, что без понтонного батальона дивизия не сможет переправляться через Вислу. Выслушав нас, Дрейер настаивал на переправе дивизии в районе к югу от Стопницы. Эрдели, поддержав Дрейера, фактически отклонил мои доводы, суть которых состояла в том, что дивизия не сможет переправиться через Вислу южнее Стопницы.

Мы вернулись в штаб дивизии разочарованные, потому что Дрейер действует вопреки здравому смыслу.

Утром 9 сентября штаб нашей дивизии направился в район к югу от Стопницы, на Вислу. Разведка, конечно, ничего нового нам не принесла. Где-то далеко, за Вислой, раздавалась орудийная канонада. Чем ближе подходили к Висле наши боевые разъезды, тем чаще противник встречал их ружейным огнем с противоположного берега. Одним словом, день, проведенный нами в штабе корпуса, был зря потерян. А ведь за этот день дивизия смогла бы продвинуться на запад не менее чем на 35 километров. Как бы пригодились эти драгоценные километры для нашей конницы!

В то время как 14-я кавалерийская дивизия находилась у Стопницы, на ее правый фланг, в район деревни Солец, выдвинулись 8-я, а в район Новы-Корчина — 5-я кавалерийские дивизии.

Лишь к вечеру 9 сентября командир корпуса Новиков принял решение нанести удар в тыл 1-й австрийской армии между Краковом и Тарнувом. Для выполнения этой задачи привлекались три регулярные кавалерийские дивизии (8, 14 и 5-я). Разведку на запад, на фронте Ключборк, Краков должны были вести 4-я и 5-я казачьи Донские дивизии и казачья Туркестанская бригада. До подхода 4-й и 5-й казачьих Донских дивизий с правого берега Вислы через Сандомир в район Кельце казачья Туркестанская бригада двигалась к северо-западу от Енджеюва в направлении на Влощову.

10 сентября 14-я кавалерийская дивизия должна была перейти реку Нида в районе Вислицы, а 8-я кавалерийская дивизия — достигнуть Пиньчува. Понтонный батальон двигался на присоединение к 14-й дивизии, которой предстояло начать переправу через Вислу.

Утром 10 сентября 14-я дивизия двумя колоннами двинулась из района Стопницы на Вислицу. Размокшие дороги затрудняли движение. Штаб дивизии шел с левой колонной — 1-й бригадой, 2-я бригада — с пограничниками. Обеспечив усиленное сторожевое охранение бригады, расположились на ночлег, избрав для него заранее подготовленные районы в крестьянских селениях.

Утром 11 сентября в штаб дивизии прибыл командир понтонного батальона, который уже был на подходе к дивизии. Начальник дивизии поручил мне вместе с командиром понтонного батальона разведать пункт переправы. Нас прикрывал эскадрон улан. Оказалось, что его командир — ротмистр Демьянович — очень ленив. Именно по его вине мы вышли на задание с опозданием почти на четыре часа. Я не мог смириться с крайней медлительностью и безответственностью ротмистра Демьяновича и взял командование эскадроном на себя.

Переночевав в маленьком, заброшенном среди холмов и перелесков фольварке, я двинулся через Кошице к деревне Серославице, расположенной на Висле (в 40 км к востоку от Кракова). В Кошице я нашел командира нашей разведывательной сотни. Предупредил его, что буду впереди, на Висле.

Эскадрон замаскировался в лощине. Взял с собой одного офицера из разведывательного эскадрона, и мы вдвоем поднялись на высоту, господствующую над северным берегом Вислы к востоку от населенного пункта Серославица. Подсчитываем, хватит ли нам материалов и инженерных средств для наводки в этом районе моста…

Примерно в час дня мы узнали, что австрийские солдаты грабят деревню Серославицу и на лодках перевозят награбленное имущество на свой берег. Около девяти часов утра вдоль Вислы по направлению к востоку пролетел германский самолет. Я срочно сообщил об этом в штаб дивизии, который, по моему предположению, двигался к месту переправы.

Далеко-далеко, на горизонте, возвышались Карпаты, покрытые лесом. В некоторых местах над лесом виднелись белые клубы дыма: шли поезда. Справа, ближе к берегу, тянулся густой Неполомицкий лес. К востоку от него по дорогам двигались обозы австрийцев.

Срочно высылаю в Серославицу боевой разъезд, а эскадрон сажаю на коней. Вдруг наш боевой разъезд на полном ходу возвращается обратно: по нему австрийцы открыли ураганный пулеметный огонь. Отвожу эскадрон в Кошице, устанавливаю здесь связь с нашей разведывательной сотней. От ее командира узнаю: сотне приказано отходить на север. Туда же, на север, двигалась наша дивизия. Мне стало ясно: произошло что-то непредвиденное начальником дивизии. А примерно в 16.00 узнал, что австрийская разведка уже заняла тот район, где утром мы намечали наводить понтонный мост…