Имаго - Юрий Никитин

Да будем сильными!

Самым совершенным человеком является не тот, у кого большехороших качеств, а тот, у кого меньше дурных. Потому будем выдавливать из себяобывателя, каким бы разносторонним он ни был!

Лютовой вез меня в своей могучей старой «Волге», что-торассказывал, я вяло отвечал, мозг почти отключился. Я пытался заставить егоработать, перебирал в голове эти тезисы, пробовал переставлять иначе, но мозгчувствовал, что основную работу уже сделал. А создание Новой Церкви – это ужене дело пророка, это дело первопринимателей. Ни Христос, ни Мухаммад несоздавали церкви. Они даже не создавали христианство и ислам, это сделалипервоприниматели.

В помещении, куда привез Лютовой, пахло сыростью, дохлымижабами. Стены блестели, покрытые плесенью в палец толщиной. Лютовой провел менясюда сперва через дворы, потом спустились в старую кочегарку, меня так иподмывало назвать ее бойлерной, точно такую же видел в фильмах о ФреддиКрюгере, там отодвинули ящики от стены, открыв задвижку в неработающей печи…

Кочегар, словно не видя нас, подбрасывал уголька в соседнююи без того жарко полыхающую печь. Лютовой полез первым, я кое-как неумелопоследовал за ним, ход казался чересчур узким, стены накаленные, кочегару пофигу, что с меня уже льет в три ручья.

Ход расширился, теперь это была просторная бетонная труба,где можно было выпрямиться. Под ногами хрустнул пакетик из-под чипсов. Лютовоймолча мотнул головой, я двинулся за ним. Сердце начало колотиться чаще, ожило.

Не прошли и сотни шагов, как из темноты послышался негромкийголос:

– Пароль?

И сразу же щелкнул затвор. Лютовой сказал торопливо:

– Перл-Харбор!

– Мессина, – прозвучал голос. – Проходите.

Мое подпрыгнувшее сердце продолжало колотиться во всю мощь.Жар от печи меня не разогрел, но теперь тепло начало возникать глубоко внутри ивялыми кругами расходиться на периферию. Давай, сказал я торопливо, давайоживай! Ты еще можешь пригодиться, тело.

Еще через пару сот шагов, когда мы дважды менялинаправление, ибо подземные трубы пересекают одна другую, нас окликнули снова:

– Пароль?

– Валентинов день, – ответил Лютовой.

– Фиалка, – прозвучал отзыв. – Проходи.

Когда отошли, я тихонько спросил в спину Лютового:

– А почему такая архаика? Пароли… Есть же совершеннаятехника опознавания…

Он огрызнулся:

– Мы загнаны под землю, не видите? Откуда у насподземные заводы?.. Сейчас как в старых фильмах о борьбе землян с захватившимиЗемлю инопланетянами! Конечно, кое-что есть, но это там, на подступах к штабу.И в самом штабе.

Еще через четверть часа пришлось спускаться по вертикальнойтрубе. Железные скобы подрагивали под моим весом, организм окончательнопроснулся, адреналин выделяется мощно, мне стало жарко. Потом десять минут погоризонтальной трубе, древней, словно высеченной еще во времена Ивана Грозного,из полутьмы свет карманного фонарика выхватил металлическую дверь.

Нас проверили еще раз, дверь отворилась, мы ввалились вочень просторное помещение, какой-то подземный бункер, но не жилой,полузаброшенный. Под стенами на трубах и ящиках расположилось около десяткамолодых ребят, среди них две девушки. Все с любопытством смотрели в нашусторону. Лютового явно узнали, на меня посматривали искоса, но помалкивали.

– Вот они, – сказал Лютовой тихонько, –рассветники… Те, кто делает рассвет!.. Хорошее вы слово придумали. Честноговоря, лучше, чем этот иммортизм.

– Рассветники, – повторил я мягко. – Ребята,ломающие ночь… Приближающие рассвет огнем пожаров…

К нам приблизилась молодая девушка, рыжеволосая, с круглымвеселым лицом с хитрыми глазами. По всему лицу рассыпались звездочки веснушек.Глядя на нее, я сразу заулыбался, чуть повеселел без всякой причины и повода.

– Алексей Викторович, – сказала она звонкимобиженным голосом, – а когда, наконец, у меня будет возможность?

Он буркнул хмуро:

– Какая? Вон сколько молодых парней, используй всевозможности… С твоей фигурой…

Она сказала еще обиженнее:

– Вы знаете, о чем я говорю! Когда я смогу поклацатьсвоими острыми зубками направо и налево?

– Катэрына, – сказал он с досадой, – как тыменя уже достала… Впрочем, Бравлин, как вы насчет того, чтобы это конопатоесолнышко взять с собой?

– Жалко, – возразил я.

– Вот видишь, – сказал он ей. – Почему-тотебя жалко, дурь такая! Но мне уже не совсем, не совсем. Пойдешь, но накороткой веревочке. Чтоб от меня ни на шаг, поняла?

Она завизжала, подпрыгнула, глаза распахнулись шире, тут жеисчезла, пока Лютовой не передумал. А он взглянул на часы, сказал властно:

– Время!.. Аронов Александр, бери автомат, поведешьпервую группу. Малевич Ян, ты его заменишь, если чего и где, понял?.. СулаеваЯна и Ковалев Андрей. Возьмите по два запасных рожка. Взрывчатка на Акеле… Все?Где Чингис? Орсоев!

Из темноты вынырнула фигура, вся обвешанная оружием:

– Орсоев Чингис здесь!

– На тебе связь с группой Дениса Сухорукова.

Все начали подниматься, загремело оружие. Из дальнего углапослышался возмущенный голос:

– А я? Обо мне забыли?

Свет фонарика вырвал из темноты высокого белобрысого парня соттопыренными ушами и очень обиженным лицом. Лютовой бросил хмуро:

– Кто это там вякает? А, слышу голос Сергея Посыльного…А кто сказал, что не хочет таскать автомат?.. Мало ли, что лучший стрелок изПМ. Нет, остаешься.

Парень, которого он назвал Сергеем, вскричал обиженно:

– Это несправедливо! Я из ПМ бью лучше, чем они изавтоматов!

– Остаешься, – отрезал Лютовой.

По одному они исчезали, я почти не слышал, когда ушли,только в помещении стало холоднее. Парень бурчал, жаловался, ругался. Лютовой,наконец, бросил в его сторону:

– Остынь. Не надо было выказывать, что ты такой крутойспециалист в программировании! На тебе вся электронная служба держится. Никтоне хочет рисковать твоей головой.

А мне подмигнул, мол, этому парню еще далеко до того, чтобывыложился настолько, чтобы его течение понесло обратно, как выметавшего икруцеликом и полностью.

– А когда мы? – спросил я.

– Скоро, – ответил он просто.

– Вы тоже участвуете?

– Да.

– Зачем? Не дело генералов подниматься в атаки.

– Откуда такая идея, что я – генерал?

– Ну, знаете ли, этого да не заметить!