Ночные птицы - Кейт Армстронг

Какой бы уверенной она ни выглядела, ее все еще терзают сомнения.

Она переводит взгляд на Углы, жалея, что не плывет сейчас в лодке по каналам. Матильда не покидала дворец с того дня, как Эпинин приказала привести ее сюда. Теперь она не заключенная и может уйти в любое время, когда захочет.

Но она решила остаться, хотя порой и ощущает себя здесь как в ловушке.

Но и у птиц в клетке есть выбор, верно? Они могут пронзительно кричать, биться крыльями о прутья решетки в попытке сломать их или притворяться, что стали ручными, пока кто-то не откроет дверцу.

– Крастан считал, что у меня есть предназначение, – глотая слезы, говорит Матильда. – Я не хочу его разочаровать.

– Ты бы не разочаровала его, – шепчет бабушка. – Ни за что.

Крастан считал, что она – Огненная птица. И хотя даже теперь Матильда не уверена, что это так, его вера в нее горит внутри словно пламя. Достаточно сильное, чтобы спалить все дотла.

Сейер стоит под фонарем с пламеницами в Районе Садов. На этом же месте она стояла много лет назад, надеясь, что отец узнает ее. Но теперь она скрывается в тенях, чтобы этого не случилось.

В темноте она с трудом различает дверной молоток на темно-синей двери дома Регинсов. В форме головы лесного волка, сжимающего в пасти кольцо. Хотя с другой стороны улицы он больше напоминает чудовище. И хочется надеяться, что оно не укусит.

Сейер бросила отца той ночью, чтобы оттащить потерявшую сознание Фен в безопасное место. Вероятно, ему пришлось пролежать там несколько часов, а может, и всю ночь. Сложно представить, какую историю он рассказал тому, кто нашел его. Но теперь он в своем уютном особняке, будто и не угрожал убить ее.

Не те люди страдают в Симте.

Запястья все еще жжет от веревки, которой Вилло обмотал их. Сейер слегка касается оставшихся следов… от воспоминания о случившемся в горле встает ком. Она до сих пор не знает, как Вилло узнал о ведьмином яде. Неужели ему рассказал Красная Рука? Она не понимает, почему этот фанатик не поделился секретом с церковью, но передал его лорду Великого Дома. Кажется, мало кто знает об этой траве в Симте, но надолго ли?

Скрываясь в тенях, Сейер подходит к парадному входу особняка и делает глубокий вдох. Ведьминым ядом не пахнет. Она прикладывает ухо к двери, а потом достает из кармана отмычки. Спустя пару секунд двери открываются. Хорошо смазанные петли не издают ни звука.

В холле высокий потолок, скошенный гранями и напоминающий драгоценный камень. К темно-синим стенам крепятся зеркала. На полу мозаикой выложен волк, преследующий крылатых существ. Сейер крадется в глубь дома и на цыпочках проходит мимо ваз с цветами и семейных портретов в позолоченных рамах. В другой жизни, возможно, здесь висел бы и ее портрет. Но в этой у нее нет семьи.

По крайней мере, той, что определяется кровным родством.

Легкими, осторожными шагами она пересекает столовую и гостиную. И наконец находит отца. Он сидит за столом в кабинете без окон и что-то вписывает в бухгалтерскую книгу. В комнате пахнет гвоздичным дымом и полиролем для дерева. На стене над его головой закреплены звериные рога.

Убедившись, что невидима, Сейер подходит ближе, еще ближе и, наконец, оказывается рядом с ним. Увидев синяк на его щеке, она испытывает удовлетворение, но этого недостаточно… совсем. Сейер медленно вынимает нож.

Она часто думала, что скажет ему перед тем, как всадить нож в сердце. Но слова других людей всегда заглушали эти мысли. Ее мамы: «Ты создана для красоты и света, а не для насилия». И Фен: «Месть не исправит прошлого. И не залечит раны. Но и не дает разглядеть то, что действительно важно».

Сейер поднимает нож. Один удар – и все закончится. Вилло заслужил это. Она готова освободиться от него.

Рука дрожит. Десять проклятий, да сделай уже это, Сейер.

Вилло поднимает голову. В его взгляде плещется гнев.

– Минна! – кричит он.

Сейер вздрагивает. Мгновение спустя в дверях появляется его жена. Она выглядит моложе, чем на написанных маслом портретах, и более хрупкой.

– Да, дорогой?

– Судя по счетам, ты опять заказала Джолене «брюки для работы в саду».

– Я подумала, что это лучше, чем позволить ей пачкать платья. – В голосе Минны слышится страх.

Кулак с треском опускается на столешницу.

Минна вздрагивает.

– Я не допущу, чтобы мой отпрыск ковырялся в грязи, как мальчишка. Она должна тратить это время на занятия, которые мне дорого обходятся.

– Я говорила ей, – оправдывается Минна. – Но ты же знаешь нашу дочь. Она слишком своевольна.

– Ты обещала мне мальчиков, а что я получил? Слишком своевольную дочь.

Сейер хочется ударить его прямо сейчас… возможно, Минна даже этому обрадуется. Но вместо этого Сейер отступает назад.

Дело не только в том, что она не хочет убивать Вилло на глазах у этой хрупкой женщины, но и в том, что Фен права: «Твоя мать не хотела бы этого». Да и что это даст Сейер? Когда она будет мстить, ей хочется, чтобы он видел, как она приближается. Вилло заслуживает страданий, прежде чем она отправит его в бездну.

Развернувшись, Сейер выскальзывает из комнаты и на цыпочках пробирается к спальням. Хотя она и решила не убивать сегодня Вилло, но ее раздирает такая злость, что уйти отсюда без нескольких модных безделушек просто преступление.

Сейер крадется мимо открытого окна, выходящего в обнесенный стеной сад. Запах зелени навевает мысли о Фен. Она проспала у Леты два дня. Сейер промыла ее раны и сидела все это время рядом с ней, вновь и вновь вспоминая тот вечер. То, как Фен управляла металлом. Ее произнесенные шепотом слова: «Ты моя тень, Тиг. А я твоя».

Но открыв глаза сегодня утром, Сейер обнаружила, что Фен ушла, не сказав ни слова. Как это сделала она сама несколько месяцев назад. Им нужно поговорить, но что-то удерживает Сейер от поисков. Наверное, то, что она не знает, чего хочет и кто они друг другу на самом деле. Можно лишь сказать наверняка, что они связаны.

Отбросив эти мысли, она поднимается по парадной лестнице. Медленно, стараясь не издать ни звука. Добравшись до верхней площадки, идет по коридору мимо спален. Из приоткрытой двери доносится нежный голос, наполненный разочарованием:

– Проклятие.

Поддавшись любопытству, Сейер прокрадывается внутрь. В оформленной в розовом цвете с оборками комнате никого нет. Но в открытом окне мелькает светлая ночная рубашка. На крыше сидит девушка. Видимо, это дочь-садовница, Джолена. Сейер видит ее сбоку, и, наверное, ей не следует удивляться, что они немного похожи. Но это все же удивляет. Девчонке лет тринадцать, ее волосы блестят, а кожа безупречна. Даже лента в ее волосах говорит о роскошной