Окись серебра - Виктория Александрова

кованых сапог и сабатонов, а только тем, что они всё-таки смогли оказаться в Тоулле. А ей так хотелось верить, что атака будет отбита…

Когда отряд приблизился к ней, Гвен увидела, что возглавляет его женщина. Сразу же вспомнилась баронесса Кархаусен — та тоже носила меч и умела сражаться, но на этом её сходство с пришедшей в Тоулл шингстенкой заканчивалось. Она была рыжеволосой, и казалось, что волосы её были частью того пламени, что полыхало за окнами Тоулла. По её блестящей кольчуге с левого плеча стекала кровь, но женщина не обращала на это никакого внимания. Она внимательно смотрела на Гвен, и если волосы её были пламенем, то глаза, светло-голубые и совершенно не живые, напоминали лёд.

А ещё она была совсем юной. Лет девятнадцать-двадцать, не более… Но это юное лицо искажали злоба, ненависть и безумие, которые могли быть присущи скорее прошедшей через череду кровавых испытаний, озлобленной на весь мир старухе, нежели красивой, только-только начинающей свою жизнь девушке.

Гвен замерла, не представляя, что эта адская демонша может с ней сделать. А бежать некуда… Если она побежит в подвал, где прячется госпожа Тоулл, то тем самым откроет завоевателям путь в убежище… А вечно блуждать по коридорам, пытаясь их запутать, у неё просто не хватит сил.

Шингстенцы замерли в пяти шагах от Гвен, Анабелла подошла поближе. И вдруг улыбнулась, из-за чего по позвоночнику Гвен пробежал колючий холод.

— Не бойся, — змеёй прошипела шингстенка, — я тебя не трону.

Веры в эти слова не было ни у Гвен, ни у самой Анабеллы. Она хотела задать этой крестьянке пару вопросов, пообещав жизнь и свободу за правильные ответы, но обещание своё выполнять не собиралась.

А Гвен думала, сколько времени ей осталось на то, чтобы смириться со смертью.

Она не боялась смотреть захватчице в глаза, сколько бы холода и зла они ни источали. В них даже на мгновение вспыхнул интерес, хотя Гвен для Анабеллы была не важнее камешка, что появился на её пути и вот-вот будет отброшен прочь точным ударом кованого сапога. Однако камешек выглядел весьма решительно, что даже раздражало: да как смеет эта нолдийская вошь оказывать сопротивление?

— От вашего хозяина мне пришлось избавиться, — притворно вздохнула Анабелла, покрепче перехватив рукоять меча. Шингстенский говор и так напоминал змеиное шипение, но когда Гвен слышала речи баронессы Кархаусен, то не чувствовала отторжения. А сейчас… как будто её атаковала ядовитая гадюка. — Но ведь осталась ещё хозяйка, так? Жена или мать? Где она?

Гвен молчала. Получается, сир Тоулл убит… эта мысль больно пронзила разум: девять лет назад госпожа Тоулл потеряла мужа на Фарелловской войне, а теперь пришла очередь сына… Хотелось верить, что захватчица врёт, но вера эта была слаба и зыбка. Гвен было больно и за госпожу Тоулл, которая столько за неё сделала, и за себя саму, но она старалась держаться. Сжала руки в кулаки, стиснула зубы. Нельзя говорить этой шингстенке, где госпожа Тоулл. Нужно дать ей время убежать, задержать врагов, оттянуть время… Иначе конец им всем — не только ей.

А что же Генри… и Алан… Если сир Тоулл мёртв, то Алан, возможно, тоже. Скорее всего, защитники, что отбивали атаку на стенах, попросту перебиты. Но сын… может, он не успел добежать к отцу, как хотел? Может, он сейчас где-то в стенах замка прячется от шума и грохота?

Стало ещё больнее от этих мыслей. Гвен понимала, что они ранят её сильнее, чем меч, и это, как ни странно, придавало сил. Если её пронзят мечом — страшнее не станет…

Анабеллу же раздражало, что нолдийка молчала. Хоть бы что пискнула, хоть бы одно жалкое «нет»…

— Ответь, где она, и я тебя отпущу на все четыре стороны, — закатила глаза Анабелла, уже не пытаясь изображать доброту. У неё и так это никогда не получалось… — Я просто с ней поговорю, вот и всё. Мы не будем убивать женщин. Мы убиваем лишь тех, кто сопротивляется. Кто встаёт на нашем пути…

Она сделала ещё пару шагов вперёд, приближаясь к Гвен почти вплотную, и та почувствовала острый запах стали и крови. Плечо кровоточить перестало, но звенья кольчуги оказались окрашены коричнево-алым, да и на лезвии меча Анабеллы тоже виднелось несколько кровавых разводов. Впрочем, на Гвен тоже была кровь — и на руках, и на переднике, и на закатанных по локоть рукавах зелёного льняного платья… Только вот эта кровь досталась ей от раненых, которым она пыталась помочь, которым перевязывала раны и обрабатывала ожоги. А о том, откуда взялась кровь на латах и оружии захватчицы, догадаться было несложно.

— Где твоя хозяйка? — прикрикнула Анабелла.

— Я ничего тебе не скажу, — отозвалась Гвен тихо, стараясь не опускать голову, стараясь смело и твёрдо стоять на ногах и смотреть в глаза шингстенке.

Та нахмурилась. Один из мужчин за её спиной сделал шаг, видимо, намереваясь выбить из Гвен ответ, но Анабелла остановила его жестом.

— Если не захочешь говорить сама, мой друг, — она подняла меч, приближая лезвие к лицу нолдийки, — добьётся ответа.

— Я ничего не знаю. — Гвен пришлось соврать.

— Я всё равно её найду, и если она окажется такой же несговорчивой, как ты, — убью, — с улыбкой предупредила Анабелла. Краем глаза она оценила своё отражение на стальном клинке, а затем снова взглянула в глаза Гвен. — Точнее, сначала мои ребята, — она кивнула в сторону своего отряда, — позабавятся с ней и со всеми, кого найдут. Но пока они ещё не очень злы и раззадорены, может, если мы доберёмся до хозяйки прямо сейчас, они её не тронут… Однако за то, что с моими людьми будет через час, я не отвечаю. Поэтому не сопротивляйся и скажи, где она. Тогда, может, хоть ты выживешь.

— Не скажу.

Гвен не знала, что на неё нашло, но… Внезапно для себя она попыталась оттолкнуть её плечом, чтобы пройти вперёд, словно забыла, что за спиной Анабеллы стоял добрый десяток вооружённых мужчин. Ей больше не хотелось общаться с захватчицей, ей хотелось найти сына и, если повезёт, мужа… Может, и сира Тоулла тоже, если он жив, а если нет, то хотя бы тело забрать… Продолжить помогать раненым независимо от того, под чьей властью теперь находится замок.

Но Анабелла, конечно, не позволила ей пройти. Она сжала её плечо рукой в латной перчатке, и Гвен аж охнула от боли — хватка у шингстенки была стальной. Наверное, синяки останутся… Она попыталась вырваться, но стало только хуже. Кто-то из отряда Анабеллы снова попытался