Окись серебра - Виктория Александрова

спустились на первый этаж, и Лилиан снова невольно вслушалась в их разговор.

— Кажется, у него оруженосца не было. — Голос отца звучал задумчиво: по-видимому, они с дядей Гленном перебрали все причины, по которым лорд Джеймс так неожиданно приехал в Освальд, но до сих пор не выбрали ни одной более-менее правдоподобной. — А Брайану уже двенадцать, ему пора бы…

— Ох, Оливер! — Гленн рассмеялся и стукнул по полу своей тростью. — Как же я сразу не додумался! Да не оруженосец милорду нужен…

Повисла тишина: видимо, сир Оливер замер и в недоумении уставился на улыбающегося своей догадке брата.

— Ему невеста нужна! Он уже год почти как лорд, а леди у нас так и нет… А ты, кажется, говорил, что Лилиан с ним как-то взаимодействовала?

Девушка задрожала, услышав эти слова. Почти год, несмотря на тот танец, несмотря на приветливые взгляды лорда Джеймса, несмотря на его извинения за то недоразумение с темницей… несмотря на подарок… она и мечтать о таком не смела. Лорд Джеймс ей часто снился, она часто думала о нём, но понимала — мечтать об ещё одной встрече ей нельзя. О нём самом мечтать нельзя. Каждый день этого долгого (пусть и неполного) года она со страхом и трепетом ждала вестей из Эори: мол, милорд нашёл наконец-то невесту, леди и властительницу Нолда, мать будущего наследника… Ею могла бы стать какая-нибудь богатая нолдийская герцогиня или даже фарелльская принцесса, но уж точно не она, Лилиан Освальд, дочь простого рыцаря… У её отца и замка-то нет, лишь небольшое поместье, во дворе которого бегают куры, мешая под ногами немногочисленных худо вооружённых гвардейцев… Всё их богатство — это поместье, река неподалёку, пара деревенек, леса и луга вокруг. У Лилиан и приданое было небольшое, поэтому никто на него и не зарился, в том числе другие вассалы графа Орелла, куда более богатые и благородные, чем сир Освальд.

О чём дальше говорили дядя и отец, она не слушала. Руки задрожали, и она всё-таки пролила вино: пара алых капель упала на деревянный стол, а третья капля ручейком сбежала по чаше — и сразу на пол, на туфлю мачехи.

— Да что ж ты за растяпа такая! — покачала головой та. — Ты знаешь, сколько это вино стоит?

Лилиан лишь кивнула. Да, она знала. Не стали бы они подавать лорду Джеймсу перебродивший виноградный сок. Вино нашли лучшее, дорогое, которое сами не смели пить, берегли для таких вот особых случаев… Но она пролила всего лишь три капли, а не полбутылки. И нечего тут орать…

Хотела бы Лилиан высказать это всё в лицо мачехе, но, помня совет дяди Гленна, не стала.

Наконец ближе к полудню им сообщили, что лорд Джеймс уже совсем близко, пара минут — и подъедет к поместью. Лилиан засуетилась, поняв, что не подготовила плащ — а снаружи холодно, васарис стоял морозный… Несмотря на то, что скоро наступит весна, казалось, что зима ещё долго будет хозяйничать в этом мире, всё сильнее наполняя воздух морозом, всё плотнее укрывая леса снегом, всё крепче сковывая реки льдом… И Лилиан на мгновение подумалось, что с приездом лорда Джеймса зима наконец отступит и даст путь весне.

Всей семьёй они выстроились у входа в поместье: сир Оливер с дядей Гленном, Фенелла и двое младших братьев Лилиан — Брайан и Райан. Сзади толпились немногочисленные слуги и гвардейцы — не столь большая свита, с количеством сопровождающих лорда Джеймса ей не сравниться… Все Освальды постарались одеться в геральдические цвета, фиолетовый и бронзовый, и лишь Лилиан была в красном платье, худе в тон и чёрном плаще сверху. Чужая в собственном доме, выделяющаяся и внешне, и характером, она невольно привлекала к себе внимание гостей: кто-то из свиты лорда Джеймса много слышал о госпоже Лилиан из дома Освальдов, но никогда не видел её и теперь вполне мог удовлетворить своё любопытство.

Она чувствовала на себе взгляды приехавших людей, но никак не могла обнаружить среди них лорда Джеймса. Хотя он как лидер должен выделяться из толпы, должен как-то отличаться от охраны в кольчугах и остроконечных шлемах, от слуг в чёрно-белых одеждах… Но сколько она ни смотрела — так и не смогла его разглядеть.

До тех пор, пока один из всадников не снял отделанный белым мехом капюшон.

Впервые в жизни Лилиан поблагодарила Бога за то, что сегодня не она держала в руках приветственную чашу с вином — иначе бы точно уронила её в снег.

Она не видела лорда Джеймса меньше года и, как ей казалось, не успела забыть этих серо-голубых светящихся глаз, этих правильных, твёрдых, словно высеченных из камня черт лица, этой статной осанки, которая могла быть присуща только властителю огромного аллода… Но, увидев его сейчас, она поняла, насколько сильно за это время стёрся его облик в её голове.

И почему ей тогда, во время их первой встречи, казалось, что улыбка у него глуповатая? Да, пожалуй, он был растерян из-за того, что Лилиан угодила в темницу по недоразумению, но всё-таки… Теперь он улыбался уверенно, властно, но в то же время приветливо — отец может забыть о своих опасениях, судя по всему, милорд приехал не карать, а миловать.

Фенелла сделала пару шагов вперёд, поклонилась — и все остальные за ней, лишь Лилиан замерла на мгновение, но потом взяла себя в руки и присела в реверансе, придерживая края плаща. Исподлобья поглядывала, как мачеха вытягивает руки, предлагая лорду Джеймсу чашу, как тот принимает её… И снова представила себя на месте Фенеллы: если бы он коснулся её пальцев своими… если бы она посмела подойти к нему так близко… она бы точно разлила вино.

Лорд Джеймс не сообщил о цели своего визита: отец пригласил его в дом, дабы сначала погреться у натопленного очага, пообедать, отдохнуть с дороги… Кабан, о котором всё утро шёл такой спор, уже наверняка готов — зажарен с овощами и травами и теперь будет подан вместе с горячей куриной похлёбкой, свежим хлебом и вином.

Аппетита у Лилиан не было, и вообще она боялась, что за столом ей места не найдётся: трапезная в Освальде была не очень большой, за столом усядется дай бог десяток человек… Сейчас отец, как обычно, прогонит женщин, разве что Фенеллу оставит, чтобы следила за слугами. Лилиан такое важное дело доверить нельзя: она — растяпа невнимательная, по её попустительству обязательно произойдёт что-нибудь неловкое… Не доглядит — и служанка уронит блюдо с мясом. Не обратит внимания