Крейсерова соната - Александр Проханов

– Не скромничай, мой дорогой друг! Не принижай своей роли! «Малый мира сего да возвысится, а великий будет понижен». Все в руках Отца нашего, покрытого серебристой шерстью речной выдры, с золотыми рогами, напоминающими молодой месяц в синеве вечернего леса, с пурпурным хвостом, что, подобно заре, отделяет ночь ото дня, пустыню от моря, вавилонские холмы от садов Семирамиды.

– Воистину, един Отец наш, он же и Мать, чьи заостренные сосцы вскормили подкидышей Ромула и Рема. Именем последнего был наречен мой соотечественник, захвативший оккультными средствами все газоносные месторождения Восточного полушария, возжелавший стать владыкой всех газов мира. Однако, по несчастному стечению обстоятельств, он поскользнулся на ползущей улитке и сломал себе шею.

На этом они завершили изъявления взаимных любезностей и перешли с халдейского языка на русский, в котором Томас Доу был столь же свободен, как и в английском, суахили, урду, фарси, а также в других языках, возникших после разрушения Вавилонской башни.

– Теперь, дорогой друг, я хотел бы кратко проинформировать вас о последних событиях глобальной перестройки мира, где у каждого из нас своя стройплощадка…

Томас Доу, вслушиваясь, как булькают в кастрюле пельмени, проследил за роскошным лимузином, проскользнувшим мимо «стекляшки». Машина остановилась возле Счетной палаты. Из нее вышел импозантный человек с лицом, похожим на комок вареного теста, исчез в золоченых дверях. Это был глава Палаты, прошедший тернистый путь демократических преобразований: от маленького политработника пожарной охраны, ответственного за тушение светлячков в ночном саду Президента, до Премьер-министра страны. Теперь он управлял заведением, где множество математиков считали звезды в небе, песчинки на морском берегу, веснушки на лице юмориста Задорного и остатки совести у члена партии «Либеральная Россия», еще не застреленного из «ТТ». Мало кто знал, что глава Счетной палаты является членом секретной ложи и сегодня вместе с другими «братьями» станет участвовать в ритуале помазания.

– Итак, – продолжал Томас Доу, – я хотел объяснить вам истинный смысл иракской кампании, о которой в мире ходят небылицы и разнотолки. Это неправда, что во дворцах Саддама Хусейна унитазы из чистого золота. Они на тридцать процентов из платины. Неправда, что американские крылатые ракеты разрушили исторические ценности Вавилона и Месопотамии. Они их чуть-чуть подпортили. На самом же деле с помощью сверхточных ракет мы начертали клинописью на красно-глиняных, обожженных солнцем землях Ирака как на глинобитной дощечке текст Хаммурапи: «О страна, приемлю тебя в объятия свои…». В этом можно убедиться, поднявшись в Космос на челноке «Колумбия» и прочитав оттуда священную строку…

Прямо из-под кадыка Томаса Доу выходил наружу пищевод, ребристая, кольчатая, полупрозрачная трубка, напоминающая пешеходный мост через Кольцевую автодорогу. Пешеходы двигались в этой мутно-желтой трубе, словно комки плохо пережеванной пищи. Этот пищевод выступал из рубашки и вновь погружался в тело в районе пупка, соединяясь с желудком. Сейчас он был пуст, слегка трепетал перистальтикой, которая перегоняла по нему струйки слюны.

– Все спрашивают, куда исчез Саддам Хусейн, и никто не задает вопрос, а как он возник… Несколько лет назад вы были у нас в гостях на секретном полигоне «Невада». Видели в пустыне вертикально пробуренные штольни, куда мы закачивали слабый настой жимолости, добавляли присадки из пивных дрожжей, вбрасывали в качестве катализатора яичники поклонниц Элвиса Пресли, а потом взрывали в штольне ядерный микрозаряд из калифорния. Тогда вы спросили меня, что все это значит. Я уклонился от ответа, ибо вы, мой друг, еще не достигли тогда должной степени посвящения. Теперь же я вам отвечу. На этом полигоне, используя новейшие достижения биоинженерии, политтехнологии и древние учения о метапсихозе, мы синтезируем политических лидеров…

Им помешали. Нелюбезная девица небрежно поставила перед ними тарелки с лапшой и пельменями, положила бумажные промокашки с пластмассовыми ложками и вилками, подозрительно принюхивалась в Томасу Доу, который сделал в ее сторону выдох из своих глубоких ноздрей.

– В результате ядерного микровзрыва происходит реакция синтеза и получается политический лидер с заданными заранее параметрами, – Томас Доу с аппетитом ел лапшу, заталкивая в рот размякшие волокна. Модельер видел, как проваливается по пищеводу пережеванная лапша, льется бульон. Там, где пищевод соприкасался с желудком, что-то вспыхивало, вскипало, клубился малиновый дым, шло пищеварение. – Каждая использованная скважина сохраняет имя синтезированного лидера. Там есть скважина «Горбачев», скважины «Гавел» и «Валенса», есть штольни «Нарьега», «Маркос», «Ро Де Ву». На пыльной равнине спрятана штольня «Ельцин». И там же, чуть южнее шахты «Бен Ладин», вы отыщете шахту «Саддам Хусейн». Мы берем с полигона синтезированных нами лидеров, вживляем в политическое тело тех или иных стран. Они действуют в наших интересах, ничего не подозревая об этом. Как правило, рядом с ними находится человек, которого мы называем «активатор». В должное время он активирует синтезированного лидера, и тот послушно отрабатывает завершающий этап программы. Активатором при Горбачева был Александр Яковлев, при Ельцине – Бурбулис, при Бен Ладине – мулла Омар. Активатором при Саддаме Хусейне был Тарик Азиз. Когда наши доблестные войска подошли к Багдаду, Саддам Хусейн был активирован и отдал приказ войскам прекратить сопротивление…

Томас Доу жадно глотал пельмени. Они проваливались по желтоватому прозрачному пищеводу, падали в желудок, и там возникал голубоватый огонь. Начинали сгорать белки и углеводы, и выделяемая при этом температура растворяла жиры.

– Но, простите, куда же тогда делись грозные дивизии Саддама? Его непобедимая Национальная гвардия? Бессчетные танки и пушки? – спросил Модельер, не уверенный, должен ли он знать больше, чем ему положено.

– Мы применили в Ираке новую боевую технологию, позволяющую реструктурировать пространство. С авианосца «Авраам Линкольн» был поднят на самолете аппарат, чье действие приводит к изменению размеров. Большое может превратиться в микроскопическое, а малое обрести невиданные объемы. Так, например, влияние России на иракский конфликт стало столь огромным, что просто не вмещалось в поле зрения. И, напротив, несметные войска Саддама Хусейна, его танковые колонны, ракеты «Земля-Земля», а также склады с оружием массового поражения, стали крохотными, почти незаметными. Нашим войскам, входившим в Багдад, был дан приказ не выезжать на обочины, где двигались крохотные как муравьи бронеколонны Саддама, шли пешим маршем чуть различимые национальные гвардейцы. Один пьяный морской пехотинец из Аризоны свернул-таки на обочину и раздавил колесом транспортера две мотострелковые дивизии и штаб Северо-Западного фронта. А ведь среди раздавленных было много шиитов, и это могло привести к религиозным волнениям…

Модельер заворожено смотрел, как пролетают по ребристому прозрачному шлангу, падают в глубину желудка пельмени. Каждое падение вызывало небольшой разноцветный взрыв – зеленоватый, малиновый, голубой, ярко-красный, словно в пельменях содержались добавки из меди, марганца, хрома, вызывавшие цветные реакции.