Голубь с зеленым горошком - Юля Пилипенко

– Думаю, да, – ответила я. – Вы говорите по-русски? Простите, глупый вопрос… Просто это было очень неожиданно. Впрочем, как и то, что я проснулась здесь…

– Тебе повезло. Тебя очень вовремя привезли, – моя соседка по палате говорила с легким акцентом. – Кстати, меня зовут Валентина. Или Валя. Как тебе удобнее.

– Я – Юля… Приятно познакомиться. Я что… в отделении для беременных?

– Нет, – рассмеялась Валя. – В больницах полный хаос из-за пожара. Много пострадавших. К сожалению, есть и погибшие. И все из-за какого-то умственно отсталого парня…

– В каком смысле?

– В новостях час назад передавали. Полиция задержала на совсем здорового двадцатичетырехлетнего мальчишку. Он подпалил остров. Хотел посмотреть на огонь.

– О господи… – почти застонала я. – То есть жара и ветер не были основной причиной?

– Они просто ускорили процесс. Как ты себя чувствуешь? Тебе нужно позвать врача. Рядом с кроватью кнопка.

– Да, кнопка мне знакома… Я в порядке. Только я не помню, как меня сюда привезли. Мне что-то делали?

– То же, что и большинству. Немного проветрили легкие и взбодрили организм кислородом. Все мы сполна надышались этой отравой… Если не ошибаюсь, тебе еще наложили пару швов на ногу.

– Не страшно. – Я нехотя нажала на кнопку. – А вы как? Как себя чувствуете? Вы живете на Мадейре? Немного выдает акцент.

– Да, я сама из Украины, но здесь уже около пятнадцати лет. Мой муж – пилот. Он сейчас в Лиссабоне. Нам с Марией, – Валя с нежностью посмотрела на девочку, – пришлось отстаивать дом.

Услышав свое имя, девочка оторвалась от книжных страниц и по очереди одарила нас взглядом огромных синих глаз.

– Hey! – Я махнула ей рукой. – You are very brave![109]

Девочка застеснялась и, робко улыбнувшись, помахала мне в ответ.

– Она немного говорит по-английски, – объяснила Валя. – Но португальский стал ей родным.

– Славная девочка. Глаза потрясающие… Вы же месяце на седьмом, если не восьмом… И вы затеяли битву с огнем?

– Выхода другого не было. Я на секунду представила, что могу остаться без ничего. Мы охлаждали стены, поливали их водой, пытались отвести огонь и отвоевать территорию. Мария следила за пожаром в саду и сообщала нам, когда огонь подступал слишком близко.

– Вам кто-то помогал?

– Да, соседи. Хорошая португальская семья. Отец семейства проработал лесником около сорока лет. Он знает, как противостоять этой заразе.

– Да уж…

– А тебя где пожар застал?

– На Choupana hills.

– Бог мой… Оттуда же всех эвакуировали на стадион! Там живого места не осталось.

– Да, знаю. Так сложились обстоятельства. – Меня передернуло из-за воспоминаний о пылающем отеле. – Мы пытались вернуться в город, но не успели. Тоннель завалило. Пришлось ждать, пока нас оттуда вытащат. Воздух заканчивался… Помню, как мне резко захотелось спать и как сильно жгло в горле… А дальше – провал. И я здесь. Я была с другом… Я не знаю, где он. Господи…

– Уверена, что с ним все в порядке. Не волнуйся. Врачи…

Валя не успела договорить, потому что в дверь формально постучали, и в палату вошла женщина лет пятидесяти. На ее лице отражались признаки поднакопившейся усталости: синяки под глазами свидетельствовали о ночи без сна, глаза немного впали и воспалились, но при виде меня она искренне улыбнулась.

– Джулия, я доктор Леонор Альвес. Как ты себя чувствуешь? – заговорила она по-английски.

– Здравствуйте… Хорошо, благодаря вам. Спасибо… Скажите, вы не знаете… кто меня привез? Я была с другом до того, как к вам попала.

– Какой-то мужчина постоянно интересуется, как ты. Он сильно переживает. Кажется, он до сих пор здесь. Я видела его минут тридцать назад.

– Как он выглядит? – выпалила я, понимая, что это может быть как Жорж, так и Дженнаро.

– Он очень красивый, – улыбнулась доктор Леонор.

– И с ним все в порядке? – Я готова была ее расцеловать.

– Цел и невредим. Хочешь, чтобы я его позвала?

– Очень. Больше всего на свете. Скажите, а мне еще долго здесь находиться? Я действительно хорошо себя чувствую.

– Все необходимое мы сделали. Никакая опасность тебе больше не грозит.

– А грозила?

– Да. Тридцать-сорок минут, и могло быть слишком поздно.

– Спасибо вам…

– Это всего лишь моя работа. – Леонор скромно пожала плечами. – Через пару недель надо будет снять швы. Но нога была меньшей из твоих проблем.

– Знаете, вы второй врач в моей жизни, который меня спасает и при этом так говорит о своей работе… Первым был немецкий профессор, который меня оперировал.

– Я видела шрам.

– Да. Кстати, спасибо за чистую одежду. Хоть и больничную. – Я заулыбалась, по достоинству оценив новый имидж.

– Пожалуйста. Я позову твоего друга.

– Obrigada, obrigada, muito obrigada! – затараторила я по-португальски.

* * *

Очередной стук раздался минут через пять. Когда дверь распахнулась и Дженнаро появился на пороге палаты, мое сердце неоднократно проделало сальто. Он не произнес ни единого слова. Тактично кивнув Валентине, Дженнаро подошел ко мне и молча уселся на край кровати. Первое время он смотрел на меня так, словно не верил, что я существую. Секунда за секундой. Секунда за секундой. Секунда за секундой. Я ломала голову над тем, как разрядить обстановку и что бы такое сказать, но смогла придумать лишь следующее:

– Как же вам идут рубашки…

И вдруг произошло то, что искренне меня поразило, прожгло изнутри и фактически ввело в состояние шока: в ледяных глазах синьора Инганнаморте выступили слезы. Поддерживая общую тишину, он положил голову на мои подрагивающие колени. Боясь дышать, я робко коснулась пальцами его слегка задетых сединой волос и еле слышно сказала:

– Вы в порядке?

Вместо ответа он приподнялся и обнял меня с такой сумасшедшей нежностью и силой, что я в принципе не поняла, как ему удается это совмещать. Я услышала, как Валентина что-то говорит девочке по-португальски и поднимается с кровати. Дженнаро тоже произнес какую-то португальскую фразу, из которой я не поняла ни слова. Громко расхохотавшись, Валя продолжила обмен репликами.

– Что происходит? – спросила я по-русски.

– Я предложила Марии прогуляться в кафе на первом этаже. Там отличный шоколад. Твой друг попросил прощения, если вдруг нас смутил, но добавил, что очень рад, что нам захотелось шоколада. Если вдруг ты сбежишь до того, как мы вернемся, то я желаю тебе всего самого лучшего… От всего сердца.