Голые - Меган Харт

– Это – на сельтерской воде, – объяснила мама. – Пора снимать. О, Ливви, милочка! Иди сюда, побудь нашим дегустатором.

Она держала ложку бульона с покачивавшейся в нем гигантской клецкой из мацы. Мама подула, чтобы охладить суп, потом протянула ложку мне. Я взглянула на Алекса, который с гордостью усмехнулся и прислонился к столешнице.

– Это ты приготовил?

– Да, он, – поспешила объяснить мама. – Я лишь немного помогла. Но он отлично готовит, просто замечательно.

– Знаю. – Я взяла ложку и откусила клецку, которая оказалась идеально мягкой и приправленной специями в правильных пропорциях.

– М-м-м, какой вкусный пирожок!

– Да что ты знаешь о пирожках? – поддразнила меня мама. – Давай лучше миски! Нужно съесть этот суп прежде, чем он остынет.

Мы полакомились супом и долго играли в карты, партия за партией. Потом мама, извинившись, решила нас покинуть, чтобы принять душ на ночь. Подмигнув, она не преминула нам сообщить, что задержится в ванной на некоторое время.

– Это для того, чтобы мы не стучали в дверь? – уточнил Алекс.

Я засмеялась, помогая ему убрать на кухне:

– Нет. Она дала нам понять, что мы можем заняться петтингом.

– А… – Не обращая внимания на царивший вокруг беспорядок, он притянул меня в свои объятия. – Я и не знал, что кто-то до сих пор им занимается.

Я поцеловала его в подбородок, потом легонько укусила.

– Нам не хватит времени даже на быстрый перепихон.

– Прошло целых три дня, – прошептал Алекс мне на ухо, его ладони уже бесстыдно скользили по моему телу. – Это бы и получился быстрый перепихон.

Судорожное дыхание, поцелуй, прикосновение… Все это было так привычно для нас, яркая вспышка страсти. Я наклонилась к Алексу. И тут же до слуха донесся визг труб: мама включила душ. Я подумывала опуститься на колени и развлечь своего парня быстрым минетом, но в этот момент в его объятиях было так приятно, так спокойно, что я не двигалась с места.

– Я хочу отправиться домой, – сказал Алекс, зарывшись лицом в мои волосы.

– Сейчас? Хорошо. – Я еще крепче прильнула к нему. – Подождем только, пока она выйдет из душа, ладно?

– Нет, Оливия. Я имел в виду не квартиру снизу. – Его руки легко кружились, поглаживая мою спину. – Я имею в виду свой дом в Огайо.

Я отстранилась и посмотрела на него:

– К своей семье?

Алекс взял мою руку с кольцом, приподнял и принялся покачивать взад-вперед, чтобы грани бриллианта поймали свет.

– Да. Думаю, мне стоит представить тебя родным, не так ли?

Сердце перевернулось в моей груди.

– Согласна. Мне кажется, я должна встретиться с твоей семьей прежде, чем мы поженимся.

Он рассмеялся, но без особой радости.

– Как насчет уик-энда на День памяти? Мы могли бы выехать в пятницу, а вернуться во вторник.

Я не хотела отвечать «нет» прямо сейчас, но мысленно подсчитала, что вряд ли смогу взять столько выходных. Я прильнула к губам Алекса, пытаясь оттянуть время отказа, но он тут же разгадал мою уловку. Позволив мне завершить поцелуй, Алекс отпрянул и спросил:

– Когда у тебя в последний раз был отпуск?

– О, так поездка ради знакомства с твоей семьей – это отпуск?

Алекс подавил усмешку:

– Ладно, пусть будет просто путешествие, а уж я-то постараюсь сделать его увлекательным.

Итак, вопрос с поездкой был решен. Я спланировала работу, чтобы освободить несколько дней: завершила все проекты для своих личных клиентов, перенесла на более ранние сроки несколько портретных и модельных фотосессий. Пару недель я трудилась в поте лица круглые сутки, но Алекс не жаловался на то, что стал редко меня видеть.

Он теперь вообще главным образом молчал. Был поглощен своими мыслями. Я связывала озабоченность Алекса с грядущим визитом, ведь прекрасно знала, что его отношения с семьей были не самыми лучшими. Я пыталась расспрашивать его об этом.

– Сама поймешь, когда познакомишься с моими родными, – только и отвечал он.

– Мне бы хотелось хоть немного узнать о них до нашей встречи. Это поможет мне подготовиться.

Мы сидели на диване, ласкаясь друг к другу и рассеянно смотря случайно попадавшиеся выпуски программ по обустройству дома. Я не могла видеть лицо Алекса, но его руки крепко обвивались вокруг меня. Его горячее дыхание касалось задней части моей шеи.

– Давай ограничимся информацией о том, что маска утонченности, которую я ношу, не имеет ничего общего с моим происхождением.

Я прижалась к нему ближе.

– А что же на самом деле?

Алекс шумно выдохнул:

– Мой отец – пьянчуга, ныне бросивший пить. Моя мама – просто мямля. Мои сестры, благослови их Господь, были из тех девочек, которые пишут свои имена на стенах туалетов. Ладно, черт, признаю, когда-то я тоже писал.

– В средней школе?

Мой вопрос наконец-то заставил его засмеяться.

– Даже не сомневайся!

Мы с минутку помолчали, задумчиво наблюдая, как какая-то бойкая брюнетка с торчащими грудями-пузырями заливалась соловьем о том, как она сотворила «подлинное произведение искусства» из коллекции молочников, пары подсвечников и старого напольного коврика.

– Ты ведь знаешь, что я по-прежнему буду любить тебя, независимо от того, какой окажется твоя семья, – произнесла я, когда нелепое шоу, к счастью, прервала реклама.

Алекс снова крепко обнял меня:

– Очень на это надеюсь.

Я отодвинулась, чтобы взглянуть ему в глаза:

– Я говорю серьезно, Алекс. Мне не важно, какая у тебя семья, даже если она окажется ужасной. И я рада, что ты решил познакомить меня со своими родными.

Брови Алекса сдвинулись, и он посмотрел на меня так, словно хотел что-то сказать. Но, увы, передумал, лишь немного покачал головой.

– Что?

– Ничего.

Впервые за все время наших отношений мне показалось, что он от меня что-то скрывает. Я пристально взглянула на Алекса и откинула волосы с его лица.

– Ты можешь рассказать мне обо всем.

– Ничего, – лишь повторил он. – Правда, ничего.

И потому, что Алекс никогда прежде не давал мне поводов сомневаться в себе, я поверила ему.

Сандаски был чертовски далеко от Аннвилла. Мы добирались целых девять часов, оказавшись в городе в три часа дня. У меня одеревенели ноги, безумно хотелось в туалет, а желудок громко урчал, и немудрено: сегодня мы подкрепились лишь несколькими пончиками, ненадолго остановившись по дороге, чтобы отдохнуть.