Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари - Сергей Кузнецов

Уже в 1911 году, благодаря усилиям Антуана Строцки (Strocki), вилла Cap Estel выиграла ежегодный конкурс на лучший сад Ниццы. Он удостоился краткого описания в Бюллетене общества садоводов: «Первый трамвай доставил нас в Eze, — писал Октав Годард (Godard) и продолжал: На вилле Кап-Естель, парк которой заканчивается на берегу моря, господин Антуан Строцки, главный садовник, провел нас через лабиринт клумб и аллей к южной части виллы, которая смотрится как уголок моря и с которого открывается потрясающая панорама.

Мраморная лестница волышовского дома. По легенде была доставлена из Италии

Несмотря на соленый воздух, господин Строцки знал как акклиматизировать огромное число изысканных растений, приютив их на берегу толстым занавесом хвойных… Он украсил нижнюю часть большой террасы большим разнообразием растений — камелий, рододендронов и азалий, например. Колоннады, поддерживающие террасу, исчезли в зарослях ивы и бугенвиллий (вечнозеленые кустарники из Южной Америки). Клумбы бегоний согласованы мягкой зеленью клумб папоротников и capillaries. Овальный газон этой сказочной страны обогащен видом двух фикусовых деревьев весом 1800 килограммов каждый… Искусственная река украшает восточную часть владения. Мы [жюри] заключили, что господин Строцки виртуоз в искусстве растениеводства и не должен скрываться от вопросов владельцев о цене переноса его таланта на их почву».[178] Гигантские фикусовые деревья, ставшие своеобразной эмблемой виллы, до сих пор сохранились, хотя само владение прошло через многочисленные испытания.

Жизнь не в замке на горе, а на роскошной вилле у ее подножия на берегу моря — знак исторического пути европейской аристократии, которая в начале XX века не видела в себе сил бороться за выживание.

Городской дом графа Николая Сергеевича на Моховой улице

Три младших сына Сергея Григорьевича, дядюшки графа Сергея Александровича, скончались примерно в одно время. На Моховой улице в Петербурге помимо Павла жил Николай. В 1903–1904 годах его дом под № 36 перестроил архитектор P.P. Бах. Сам владелец жил на втором этаже и занимал девятнадцать комнат. Внизу на первом этаже в пяти комнатах обитала княгиня П.В. Урусова, в девяти — герцогиня Наталья Александровна Сассо-Руффо. Это была племянница владельца, дочь его сестры Елизаветы. В 1906 году, после кончины графа Николая Сергеевича, она стала полноправной владелицей дома.

Уже в 1914 году весь дом достался H.A. Хариной, ранее со своим супругом генерал-майором Иваном Николаевичем она занимала тридцать четыре комнаты дома.

Дом на Сергиевской (Моховая ул., 2) после смерти графа П.С. Строгонова в 1911 году стал принадлежностью его наследника князя Г.А. Щербатова, тому же досталось также Знаменское, но четырнадцатилетний князь был еще слишком юн, чтобы оценить по достоинству полученный дар. Вопрос о преемственности и в данном случае оставался открытым.

Некоторые вещи из своих замечательных собраний меценат еще при жизни подарил Музею Общества поощрения художеств: икону «сибирского письма», китайский глиняный чайник старого производства, античную керамику, ряд уникальных предметов эпохи готики и Ренессанса. По завещанию владельца восемь картин поступило в Эрмитаж. В качестве «монумента памяти» дарителю Э. Липгарт поместил в журнале «Старые годы» статью о нем и пожертвованных музею сокровищах.[179]

По неизвестной причине столь аккуратный в делах Павел Сергеевич не ставил указаний по поводу Хотени. Вероятно, он не имел прав для распоряжения собственностью покойной супруги, и усадьба на несколько лет (до 1916 г.) стала яблоком раздора между несколькими претендентами. В это короткое время картины и мебель распространились по соседним владениям. Управляющий использовал залы нижнего этажа под склад зерна, верхние — отдал прачечным и кухням детского приюта-санатория. Свидетелем ужаса запустения стал Г. Лукомский: он, приписав здание Джакомо Кваренги, успел сделать несколько фотографий фасадов и интерьеров для книги «Старинные усадьбы Харьковской губернии».

Портрет графа П.С. Строгонова

Известный деятель серебряного века отечественного искусства писал: «Миновали годы высокого подъема художественной культуры нашего отечества и только остатками от великолепия былых времен украшают теперь наиболее культурные помещики свои комнаты. Но много ли таких? К сожалению, мы не только не можем уж создать чего-либо равного усадьбе Хотень, но даже не всегда и оберегаем старые поместья… Чаще, как в Хотени, не сумели потомки уберечь даже завещанного им. Такое отношение к своей собственности, являющейся историческим достоянием России, не может пройти бесследно, достойно возмездия… и рисует нам печальную картину будущего!»[180] Горькие и пророческие слова.

Граф Григорий Сергеевич Строгонов умер в 1910 году в Париже, куда он прибыл в поисках новых вещей для своего собрания. Подобно брату Павлу, в конце жизни он озаботился фиксацией своих сокровищ. В 1904 году граф Г.С. Строгонов с большим успехом представил на выставке в Сиене «Мадонн» Мартини и Дуччо. В 1905 году, когда ему минуло 75 лет, художник Ф.П. Рейман (1842–1920), прославившийся созданием копий фресок римских катакомб, стал писать акварели с видами фасадов и интерьеров дома. Тогда же началось их фотографирование. Кроме того, Строгонов отобрал 100 главных шедевров собрания для публикации. Первый том планировалось посвятить памятникам Древнего Востока, античности и средних веков, второй — искусству Ренессанса и последующему периоду.

Тогда же графа посетили барон Н. Врангель и А. Трубников, они подготовили большую статью о коллекции для журнала «Старые годы». По свидетельству Муньоса, в качестве завещания граф просил: «Когда я умру, напомните моим родным, что я хотел бы лежать меж горящих свечей в… зале, — и пусть ничего не будет тронуто, пока тело мое еще будет во дворце. Хочу, чтобы именно тогда меня окружали сокровища искусства, самая надежная моя связь с жизнью».[181] Надо думать, его просьбу уважили. Продолжилась работа над каталогом, он вышел в свет в 1911–1912 годах, а также исполнено пожелание графа передать в Эрмитаж несколько вещей.