Последний Дозор - Сергей Лукьяненко

И за тот крошечный миг, пока наши ладонисоприкасались, я почувствовал, как его холодная рука стала теплой, кожавспыхнула розовой краской, а в глаза вернулся блеск. Костя стоял, пошатываясь,и смотрел на свою ладонь.

А мою ладонь жег леденящий холод…

Строй Иных дрогнул. Они медленно,непроизвольно двинулись ко мне. В глазах их была жажда и зависть — у всех, дажеу Тигренка, даже у Игоря, даже у Мурата…

— Стоять! — закричал Мерлин.Метнулся, встал между мной и ушедшими Иными, высоко поднимая руки. Я заметил,что он старательно огибает меня, чтобы не коснуться. — Стойте, безумцы!Минуты жизни… это не то, чего мы хотим, не то, чего мы ждали!

Они остановились. Смущенно переглядываясь,отступили. Но в глазах их по-прежнему горел голодный огонь.

— Уходи, Антон, — сказал Мерлин. —Ты все понял и ты знаешь, что нужно сделать. Иди!

— Мне не пройти, там «ПоследнийДозор», — сказал я. — Если только твой голем их не остановит…

Мерлин посмотрел куда-то сквозь меня. Ивздохнул:

— Голем мертв. Оба голема мертвы. Жаль… япорой выходил на пятый слой поиграть со змеей. Но она тоже тосковала.

— Вы сможете проводить меня? —спросил я.

Мерлин покачал головой:

— Немногие из нас способны выйти даже напятый слой. Достичь первого могут лишь единицы, и то мы там беспомощны.

— Я же не пройду мимо них, — сказаля. — А напрямую… на седьмой слой тоже не смогу.

Мы улыбнулись друг другу.

— Тебе помогут, — сказалМерлин. — Только сделай все правильно, прошу тебя.

Я кивнул.

Я не знал, получится ли. Я мог лишьпостараться.

А в следующий миг воздух рядом со мнойзавибрировал, будто что-то, кипящее от избытка Силы, прорывало Сумрак. Какиеслои… какие расстояния… что это значило перед лицом этой звенящей от осознаниясебя Силы?

Надюшка шагнула на траву. Взмахнула руками, неудержала равновесия и плюхнулась на попу, глядя на меня.

— Вставай, — сказал я строго. —Сыро.

Надя вскочила, отряхивая вельветовыйкомбинезончик, и затараторила:

— Меня мама научила в тень ходить! Этораз! А еще там обезьяна со змеей дрались и друг друга победили! Это два! Двадядьки и тетенька смотрят на змею и ругаются очень плохими словами! Это три! Имама велела, чтобы я тебя немедленно привела ужинать! Это четыре!

Она запнулась, обнаружив вокруг себя целуютолпу. Смутилась, опустила глаза и голосом вежливой девочки пробормотала:

— Здравствуйте…

— Здравствуй. — Мерлин присел передней. — Ты Надежда?

— Да, — гордо сказала Надя.

— Я рад, что тебя увидел, — сказалМерлин. — Отведи папу домой. Только не сразу домой, вначале назад, к людям.А потом домой.

— Назад — это вперед? — уточнилаНадя.

— Верно.

— Ты похож на волшебника измультика, — подозрительно сказала Надя. На всякий случай попятилась ко мнеи взяла за руку, что явно придало ей уверенности.

— Я и был волшебник, — признался Мерлин.

— Хороший или плохой?

— Разный. — Он грустноулыбнулся. — Иди, Надежда.

Опасливо поглядывая на Мерлина, Надя спросиламеня:

— Пошли, пап?

— Пошли, — сказал я.

Обернулся, кивнул Иным, которые молча смотрелина нас. С грустью и ожиданием. Вначале, прощаясь, подняла руку Тигренок. ПотомАлиса. И вот уже нам махали вслед все… прощаясь навсегда.

И когда моя дочь, только что инициированнаяАбсолютная Волшебница, сделала шаг вперед, я шагнул вслед за ней. Держась за ееруку, чтобы не потеряться в бушующем вихре Силы, завершившем свой круг ивозвращающемся в наш мир.

Потому что Сумрак, конечно же, бесконечен, какбесконечно любое кольцо.

Потому что тепло человеческой любви и холодчеловеческой ненависти, бег зверей и полет птиц, трепетание крыльев бабочки ирост пробивающего землю зерна не уходят бесследно. Потому что всемирный потокживой Силы, от которого жадно отрывают свои крохи паразиты вроде синего мха иИных, не исчезает бесследно — а возвращается в ждущий возрождения мир.

Потому что все мы живем на седьмом слоеСумрака.

— Как! Здесь! Красиво! — воскликнулаНадя.

Я взял ее на руки. Мы стояли на булыжноймостовой Эдинбурга, в окружении сотен и тысяч спящих людей. Сирены выли всеближе и ближе — время Иных кончалось.

— Да, — согласился я. — Тут всенастоящее.

— Только все спят, — грустнозаметила Надя. — Как в сказке про спящую царевну. Может, их разбудить?

Она может… Она ведь все теперь может — еслинаучить.

— А ты не устала? — спросил я. Уменя подкашивались ноги и слегка кружилась голова.

— От чего? — удивилась Надя.

— Чуть попозже, — сказал я. —Чуточку попозже всех разбудим… кого сможем. Папе сейчас надо сделать однобольшое дело. Ты мне поможешь?

— Как?

— Просто держи меня за руку, —сказал я. Закрыл глаза. Раскинул руки. Задержал дыхание.

Мне надо ощутить этот город. Камни и стены,которые помнят Мерлина и Артура. Люди могли забыть, а камни помнят. И древняякрепость, венцом застывшая над городом, помнит и ждет.

Почему мы порой так глупы? Почему ждем, чтомагия будет спрятана в том, что можно взять в руки, когда она может бытьповсюду вокруг?

Конечно же, Великий Мерлин не прятал своесамое главное творение в Сумраке, не полагался на силу голема, но он нерассчитывал и на крепость сундуков. Полторы тысячи лет простояла на скале этадревняя крепость, ее обороняли и захватывали, ее рушили и перестраивали, в нейхранили свои сокровища гордые шотландские короли — но там, в основе основ,заложенные Мерлином, испещренные узором рун камни ждали своего часа.

Надо лишь потянуться к ним. Коснуться,почувствовать…

— Светлый! — взревели за спиной. Яобернулся, выходя из транса.