Последний Дозор - Сергей Лукьяненко

Мысленно я возблагодарил неизвестного мнемага, так кстати подтвердившего мои слова. А себе позволил лишь задумчивокивнуть:

— Вот-вот. Наверное, Мерлин поделился сним своей идеей. Или он помогал учителю создавать голема-змею.

Эдгар кивнул. Сказал:

— Если бы у нас была руна… С нейнейтрализовать голема оказалось легче легкого…

Он поверил.

— Сами виноваты, — сказал я. —Надо было не тайные общества организовывать, а вынести свои догадки на всеобщееобсуждение. Все Иные когда-то кого-то теряли…

— Ты не представляешь себе силубюрократии, — с отвращением сказал Эдгар. — Обсуждение затянулось бына сотни лет. А в итоге решили бы ничего не предпринимать.

— Не может быть, — буркнул я.

— Ты просто слишком молод… и далек отуправленческих структур. Гесер с Завулоном со мной бы согласились.

Я пожал плечами. Может быть, и согласились бы.

Интересно, а Гесеру есть о ком грустить? Онлюбит Ольгу, а та теперь рядом с ним. Они даже своего сына исхитрились сделатьИным. Но… неужели за тысячи лет Великий Гесер не терял любимых, друзей, детей?Да наверняка терял! И среди них были не только люди, а еще и Иные. Те, что ушлив Сумрак.

А Завулон? Да, конечно, такой, какой он естьсейчас, — Завулон никого не любит. Но разве могло так быть всегда?Когда-то он был ребенком, таким же, как все, только обладающим потенциаломИного. Так случилось, что он ступил на дорогу Тьмы. Но не мог же он никого иникогда не любить! Даже Темные это умеют… даже злые и бессердечные вроде АлисыДонниковой…

Интересный расклад. А ведь и Гесеру, иЗавулону в принципе действия «Последнего Дозора» на руку! Любого хотьсколько-нибудь старого Иного должна радовать идея возвращения ушедших.

Хотя, конечно, они никогда не смогут признатьэто открыто.

Стюардесса разнесла по салону обед. Мне опятьбыл предложен коньяк, но я отказался. Хватит, в Эдинбурге надо быть в форме.

Эдгар за спиной ел с аппетитом. Геннадийзадумчиво ковырялся вилкой, выбирая кусочки мяса. При взгляде на него у меняначисто пропало желание есть мясо. Я с трудом заставил себя съесть салат икусочек сыра. Даже обидно, что все оказалось вкусно. Надо было попроситьвегетарианский обед.

Саушкин достал из кармана фляжку. Открутилпробку, глотнул. Спрятал фляжку, демонстративно облизнул испачканные темнымгубы.

— Знаешь, Эдгар, одна вещь меняудивила, — негромко сказал я. — Ты вроде как всегда был нерасположенк кровососам. А уж к вампирам, нарушающим Договор… И ты снял знак регистрации спреступника?

— Успокойся, Антон, — миролюбивосказал Эдгар. — Что Гена Светлых на бульваре порвал — так он защищался. ВЭдинбурге… ну, нехорошо вышло. Но это тоже была в каком-то смысле самозащита.Гена ведь даже не выпил парня, неприятно ему было Костиного друга пить, он всюкровь вылил…

— А как же он достиг Высшегоуровня? — спросил я, глядя на Геннадия.

Вампир едва заметно приоткрыл рот, выпускаяклыки. Покачал головой.

— В записях его сына остался рецепт«Коктейля Саушкина», — сказал Эдгар невозмутимо. — Да, Генавозвысился незаконно. Но ему не пришлось для этого убивать людей…

— Уверен? — спросил я, глядя наГеннадия. Клыки у него выдвигались все дальше и дальше. Интересно, что будетделать Кот Шредингера, если меня попытаются укусить сквозь его пушистое тело?

— Что не так? — Эдгар протянул рукуи крепко взял Геннадия за плечо. — Я чего-то не знаю о своем соратнике?

— Он врет, — сказал Геннадий. —Он пытается нас поссорить.

— Не думаю. — Эдгар по-прежнемудержал вампира за плечо. И, похоже, уже прилагая к тому некоторыеусилия. — Ты разволновался, Гена. Успокойся.

— Я совершенно спокоен, — процедилвампир.

— Ты убивал людей? — невозмутимоспросил Эдгар. — Никакого рецепта коктейля, отправленного тебе сыном поэлектронной почте, не было?

— Убивал, — сказал Геннадий. Сновадостал фляжку, встряхнул. — А рецепт был! Вот он, коктейль Костин. Несмотрел я почту, не до того мне было! Весной письмо прочитал, только ни к чемууже было… И что теперь?

— В его квартире нашли полсотни выпитыхтел, — пояснил я. — Думаешь, чего сегодня Дозоры на ушах стоят? Генутеперь свои же порвать на клочки готовы, они на пять лет без лицензий остались.

— Это Гесер поскромничал, — заметилЭдгар. — Я бы на его месте десять лет требовал. Обидно. У меня былиподозрения на этот счет. Обидно! Геннадий, так не поступают! Мы же однакоманда!

— Мы остаемся одной командой? —спросил Геннадий.

Эдгар вздохнул:

— Да. Сделанного не воротишь… Зачем тыэто делал?

— Откуда мне было знать, что вы на менявыйдете? — вопросом ответил вампир. — Я хотел отомстить Антону. А какможет слабый вампир отомстить Высшему? Мне пришлось качаться. Он сам во всемвиноват!

Я подумал, что это оправдание никогда неисчезнет из обихода. Не только сил Тьмы, а еще и самых обычных человеческихподонков.

Он сам во всем виноват! У него была квартира,машина и дорогой мобильный телефон, а у меня — три рубля, хроническийалкоголизм и похмелье каждое утро. Потому я и ждал его в подворотне с кирпичом,гражданин начальник… У нее были длинные ноги, семнадцать лет и красивый парень,а у меня — импотенция, порнографический журнал под подушкой и рожа как угориллы. Как я мог не накинуться на нее в подъезде, когда она вошла, напевая, сгубами, горящими от поцелуев… У него была интересная работа, командировки повсему миру и хорошая репутация, а у меня — купленный диплом, мелкая должностьпод его началом и хроническая лень. Только поэтому я подстроил все так, чтобыего обвинили в растрате и выгнали из фирмы…

Они все одинаковы — что люди, что Иные,жаждущие славы, денег, крови, обнаружившие, что самый короткий путь — этовсегда путь темный.

Им всегда кто-то мешает и всегда кто-то вчем-то виновен.

Наверное, когда Геннадий Саушкин хотел спастисвоего умирающего сынишку, он действительно желал добра. Не всей душой,конечно, у него уже не было души. Но разумом и сердцем он не хотел смиряться сего смертью. Так же, как не хочет смиряться сейчас. И темный путь оказался такпрост и так близок…