Хочу тебя в долг - Валерия Ангелос

Мое дыхание учащается. Ледяной пот прошибает тело. Невольно стискиваю пальцами ремень безопасности. Ощущение, словно внутренности обдают кислотой. Леденящая дрожь сотрясает изнутри.

— Тебе плохо? — спрашивает Леон, будто моментально улавливает мое состояние, как настоящий хищник сразу чувствует страх загнанной в капкан жертвы.

— Куда мы едем? — смотрю прямо на него, очень стараюсь выглядеть уверенной и непреклонной. — Либо ты отвечаешь, либо я открываю дверцу и выпрыгиваю на…

— Это вряд ли, — замечает вкрадчиво.

— Почему?

— Здесь хорошая система блокировки, — произносит ровно. — У тебя не получится ее так легко обойти. Только если я сам позволю.

— Что? — в горле резко пересыхает. — Ты не выпустишь меня из машины?

— Сейчас — нет, — ловит мой встревоженный взгляд и улыбается. — Выходить из авто на полном ходу — плохая идея. Поверь. Я часто проворачивал такой трюк, но мне ни разу не понравилось.

Странно. Его тон меня успокаивает, хотя не должен. Посторонний мужчина, чужой и неизвестный, непонятно, что у него в мыслях, что он мог задумать. Мне бы заранее стоило взвесить все риски и только потом усаживаться в машину.

Ох, черт, какая же я идиотка. Опять поймалась на крючок.

Глупо, конечно. Однако ощущаю, как быстро и просто Леон умеет расположить к себе, вроде бы ничего особенного не предпринимает, а я забываю паниковать. Его взгляд, его голос. Странное сочетание, успокаивающее и расслабляющее. Боюсь, у него и дар гипноза есть. Иначе трудно объяснить мою дурацкую реакцию. Успокаиваюсь, а ведь угроза никуда не делась. Безопаснее тут не стало.

— Лжешь, — вдруг произношу я. — Тебе нравится экстрим, нравится ходить по грани и рисковать. Адреналин — твой главный наркотик.

Леон ничего не отвечает. Только его улыбка становится шире, как будто искреннее, а в черных глазах вспыхивают задорные огоньки. Он вновь устремляет взгляд в сторону дороги, потому что загорается зеленый свет и нам пора продолжать путь.

— А когда ты успел бороду сбрить? — пытаюсь поддержать светскую беседу.

— А кто сказал, что была борода? — изумленно выгибает брови.

— Так она не настоящая? — выдаю пораженно. — Интересная маскировка. Надеюсь, зубы тоже часть сезонного образа? Снимаются без проблем?

Мужчина ухмыляется. Мигом ослепляет золотой вспышкой. Не поворачивается в мою сторону, однако золото и так на солнце играет. Жуткое зрелище. Жуткое, но… что-то в этом есть. Отвратительно, мерзко, а завораживает, оторваться не можешь. Дьявольский контраст.

— Ты задаешь много вопросов, — наконец говорит он.

— Это хорошо или плохо?

— Это факт.

— Лучше так, чем молчать, — пожимаю плечами.

— Женщина Амира должна по правилам играть, — заключает Леон. — Меньше болтать, больше слушать. Враги будут рады любой твоей ошибке.

Остаток дороги я провожу как будто под кайфом. Раз за разом прокручиваю в мыслях это чарующее определение. Женщина Амира. Женщина Амира. Женщина…

Его женщина. Мороз по коже. Однако не льдистый, не режущий, а приятный, эдакие сладкие и нежные покалывания, точно острый шип розы царапает, но не ранит до крови.

Первым пунктом культурной программы оказывается дворец Шенбрунн. Мне сразу становится ясно, на что именно уйдет сегодняшний день. Пусть сейчас здесь нет той роскошной зелени, которая появляется лишь весной, фонтаны не работают и не все залы доступны к посещению. Зато территория вокруг щедро припорошена снегом. Атмосфера зимней сказки невольно пленяет, дарит ощущение живой магии.

Леон проводит экскурсию лично. Никаких посторонних гидов нам не требуется. Удивительно, откуда этот мужчина столько всего знает, где и когда успел выяснить. Неужели специально готовился? Он не грузит скучной информацией, выдает самую суть, а не просто сыплет умными цитатами из всем известной энциклопедии.

Я запрокидываю голову назад, разглядывая потолок Большой Галереи, завороженно изучаю фрески итальянского художника. Застываю перед Лаковым кабинетом, рот машинально приоткрывается от восторга. Столько роскоши, изысканности. Все до мелочей просчитано и продумано. Отполированный до блеска паркет, панели из ореха, позолоченная мебель, огромные портреты прежних хозяев в замысловатых резных рамах.



Хм, прежних? Пожалуй, они до сих пор остаются здесь настоящими владельцами. Их дух чувствуется повсюду, хоть повсюду и полно разных туристов, истинных господ ничто и никогда не вытеснит.

Красиво здесь. Очень красиво. И одиноко…

Меня прошивает вспышка разочарования. Так хотелось прогуляться с Амиром. Я уже успела нарисовать в голове забавные картины наших похождений. Построила смелые ожидания. А теперь даже сглотнуть больно. Леон интересно рассказывает, объясняет, как с помощью различных механизмов императрица ограждала себя от шпионажа, не допуская того, чтобы важные государственные тайны просочились наружу, оказались на слуху. Но вскоре я просто перестаю его слушать, брожу по безумно прекрасным апартаментам, толком ничего не рассматривая, как сомнамбула.

Почему Амир пропал? У него важная встреча? Может именно то мероприятие, о котором говорил Призрак? Нет, там был четверг, а сегодня… стоп, четверг завтра. Значит, амбал опять со мной не пойдет?

— Хофбург и Бельведер я предпочитаю посетить завтра, — сообщаю Леону. — На сегодня и так достаточно впечатлений. Думаю, Амир не откажется составить мне компанию.

— Если успеет вернуться, — невозмутимо бросает мужчина.

— Он уехал? — с трудом осознаю очередное неприятное открытие. — Надолго? Куда? А когда же он вернется?

Широкая усмешка служит ответом.

Вопросы. Леон не хочет, чтобы я задавала вопросы.

Закусываю губу от досады. Да пошел он к черту! Я хочу знать, где пропадает мой мужчина. Моя внезапно вспыхнувшая ярость наверняка отражается в глазах. Ведь практически сразу раздается ровное предложение:

— Ты еще не видела императорский сад. Пора нам прогуляться. Заодно охладишь свой пыл. Остынешь. А то искры из глаз летят.

— Где Амир? — восклицаю взволнованно, бросаюсь вперед, желая схватить Леона за лацканы его идеального черного пиджака. — Где?!

Мужчина отступает назад и делает всего один предупреждающий жест. Ничего не говорит. Не прикасается ко мне. Я замираю на месте. Даже дышать теперь тяжело.

— Тише, — спокойно произносит он.

И это так не сочетается с его жутким взглядом убийцы.

Потом проходит пара секунд. Выражение лица смягчается, но прежнее впечатление ничем не заместить и не исправить. Подсознательный страх душит.

Протягиваю руку, подступаю ближе. А мужчина отрицательно качает головой и тормозит возможное действие, моментально осаживает, сбивает напор.