Хочу тебя в долг - Валерия Ангелос

А если он бросит меня? Отпустит?

— Элизабет предсказала свою смерть, — говорит Леон. — Она сказала, что ее душа уйдет через крошечное отверстие в сердце. Так и случилось, когда анархист бросился на нее с тонким кинжалом-заточкой и ударил в грудь. Женщина даже не поняла, что именно произошло. Кстати, есть версия, этот анархист был не так уж безумен. В полиции он дал очень путанные показания, а потом повесился. Возможно, выполнял чужой заказ.

— Да, я знаю, — роняю отстраненно, вздрагиваю, натолкнувшись взглядом на черный наряд Сисси.

Суеверная дрожь пробегает под кожей. Стойкое чувство дурного предзнаменования. Черное платье. Черный зонтик. Черный веер. Черные перчатки. Черная обувь.

Дьявол. Я задыхаюсь.

— Давай пройдемся по улице, — предлагаю Леону и не дожидаясь его согласия, бросаюсь к выходу.

Ядовитая тревога опять завладевает сознанием.

Столько странных смертей окружало Сисси. Самоубийство сына, в которое она отказывалась верить до конца дней. Утопление Людвига, позже пришедшего к ней, будто в пелене сна или неясного видения, и поведавшего о том, что его погубили в озере заговорщики.

Ее собственная гибель была странной.

Господи. Где Амир?

Я гоню от себя плохие мысли, не хочу сглазить, привлечь зло. Но что если зло уже давно тут? В непосредственной близости? Ночью едва удалось сомкнуть глаза. Сон сморил только под утро. Да и то я сама не поняла, грезила или бодрствовала. Мое сердце бешено стрекотало в груди, пульс зашкаливал, а тело сотрясал ледяной озноб. Ощущение панической атаки, явное и неприкрытое.

Надеюсь, с Амиром все хорошо и он в полном порядке. Иначе как я смогу его прибить за такое непростительно долгое отсутствие?

Побродив немного по центру, мы с Леоном возвращаемся к «Мазератти», которое на сей раз оказывается белоснежным. Я настолько поглощена собственными страхами, что не задаю вопрос про коллекцию и не пытаюсь отпустить шутку по поводу числа игрушек в его личном автопарке. Следующий пункт назначения — Бельведер.

Экскурсия проходит в тумане похлеще того, что окутал меня в музее императрицы Сисси. Нижний Бельведер. Верхний. В сущности — наплевать. Я так и по улицам родного города могла бы прогуливаться сейчас, разница незаметна, когда все мысли совершенно о другом. Взрыв бомбы вряд ли меня теперь отвлек. Просто заставил бы поежиться, нервно передернуть плечами, мол, чего мешают предаваться душевным терзаниям?

Больше не предпринимаю попыток допросить Леона. Прекрасно сознаю, никто не станет делиться со мной никакой важной информацией, а туманные намеки мало помогут и только сильнее раздразнят бурное воображение.

Надеюсь лишь на то, что угрожай Амиру реальная опасность, Леон бы так спокойно здесь не разгуливал и не болтал своим глубоким тягучим голосом различную чушь относительно местных достопримечательностей, которую ожидаешь услышать от профессионального гида, но слабо представляешь в исполнении наемного убийцы.

Хотя это мой первый опыт общения с киллерами. Трудно понять наверняка. Видимо далеко не все убийцы оказываются тупыми головорезами, бесчувственными роботами, машинами смерти. Некоторые довольно подкованы в искусстве. Способны искренне наслаждаться красотой. Или же хорошо играют свою роль. Не важно, если честно.

В том, что Леон реально киллер не сомневаюсь ни капли. Понемногу беру эмоции под контроль, выравниваю дыхание и обращаю внимание на то, как ловко он заставляет всех вокруг держать дистанцию. Народа повсюду немало. Особенно в некоторых залах, однако меня ни разу никто не задевает и пальцем. Понимаю, что и за все время визита в Хофбург тоже ни один турист не налетел, не дотронулся случайно, никак мой покой не нарушил. Поразительное открытие, от которого мое горло перехватывает холодный стальной обруч.

Ладно, это просто еще один пункт, при чем довольно обнадеживающий. Верно? Леон специалист в своем деле, выходит, можно расслабиться и не переживать. Выдохнуть и отправить тревоги к чертям. Позволить себе получить немного удовольствия.

Великолепные дворцы. Изящные сфинксы. Потрясающий парк.

Мне все равно не удается насладиться красотами, раскинувшимися вокруг. Тупое оцепенение сковывает по рукам и ногам, двигаюсь чисто машинально. Дурдом.

А потом вдруг оживаю перед культовой картиной. Тот самый «Поцелуй» Климта вырывает из пучины тягостных раздумий. Силой. Вытягивает на поверхность. Я смотрю на этот шедевр и ощущение такое, будто меня током бьет. Электричество пробегает под кожей. Разряд за разрядом. И даже дышать теперь легче, на губах рождается улыбка.

— Красиво, да? — спрашиваю невольно. — Пожалуй, это одно из самых целомудренных творений Климта. Очень скромно. Никакая цензура не сможет придраться. Однако от полотна исходит такая энергетика, что сшибает с ног.

Золотая картина. Во всех смыслах. «Золотой период» Климта. Золотой цвет. И настоящее сусальное золото.

— Да, — соглашается Леон. — Трудно отвести взгляд.

Мужчина стоит позади меня. Ограждает от посторонних. Судя по отсутствию других туристов возле настолько популярного экспоната, люди не рискуют приближаться к нам. Аура картины притягивает. Аура киллера отпугивает.

— Забавно, — усмехаюсь. — Климта обвиняли в излишней откровенности, в чрезмерном эпатаже. Критики говорили, он создает порнографию. Некоторые особенно яростные моралисты пытались выдворить его из страны. Травля заставила художника отказаться от государственных заказов, прекратить выполнение росписей в общественных местах. Он перешел на выполнение частных работ. Возможно, «Поцелуй» это его ответ тем ханжам. Настоящий мастер способен показать обнаженность и без голого тела. Так, что с виду все будет до нельзя скромно и это напечатают в каждом учебнике, даже детям покажут без проблем. Но по накалу эмоций картина превзойдет любую эротику. Наповал ударит по чувствам. Кожу по живому снимет, до мяса душу оголит. Талант всегда дорогу найдет. Сколько бы бездарность не пробовала его ограничить. Судьба проложит путь для истинного гения. Трудный. Тернистый. И все-таки путь. А раз есть путь, значит нужно просто идти вперед.

Вздыхаю. Чуть склоняю голову. Любуюсь мерцанием картины под углом. И почему слезы стоят в глазах? Чужое мастерство ослепляет. Опьяняет. Дарит веру в лучшее. И мое безумное сердце даже бьется иначе.

Леон молчит. Очевидно, не желает мешать потоку бреда. Его радует то, что расспросы остались в прошлом. Моя болтовня наверняка утомляет. Он рассказывает гораздо интереснее. Но про Климта я и сама много знаю. В частности про данную работу.

— Влюбленная пара на цветочном лугу, — провожу пальцами по воздуху, словно обвожу контуры картины. — Или на краю обрыва? Вокруг никого. Ничего. Ни души. Лишь они вдвоем, слитые воедино. Говорят, в роли девушки здесь изображена любимая женщина Климта. Правда, трудно сказать, какая именно, ведь он был весьма… хм, любвеобилен. Возможно, это собирательный образ всех его натурщиц. А еще существует версия, что это очередной заказ знатного богача. Человек принес художнику медальон с портретом своей дамы и поставил обязательным условием изобразить поцелуй. Выполняя задачу, Климт влюбился в незнакомку с портрета и точно отомстил вельможе, не позволив губам влюбленных соприкоснуться. Клиенту же объяснил, что хотел отразить эмоции, чувства, а не сам поцелуй. Заказчик был недоволен, однако недолго. Его девушка была настолько потрясена картиной, что сразу дала согласие на брак. Знаешь, это совсем неудивительно. Данное творение гораздо круче банального обручального кольца. И как видишь, тоже золотое. Вообще, есть множество трактовок смысла этого «Поцелуя». Некоторые усматривают тут неприкрытое насилие. Аморальность. Одна рука девушки будто пытается отстранить мужчину, а вторая, хоть и обхватывает его мощную шею сзади, выглядит не совсем естественно. Пальцы напряжены, скрючены. Мужчина тут явно в своих действиях уверен, а девушка мятется, пробует остудить пыл. Она стоит на коленях, пальцами ног упирается в край обрыва. Позиция подчинения. Вынужденная уступка чужой силе и доминированию. Никакого равенства не наблюдается. Мужчина целиком и полностью подавляет ее волю, буквально ломает. Да и вьющиеся стебли растения смахивают на кандалы.