Земля имеет форму чемодана - Владимир Орлов

— Это тебя, Дуняша, следует сейчас же, — сказал Куропёлкин, — произвести в советники.

Осваивать эскимосский язык Куропёлкин не стал. И не из вредности (а к изучению языка эскимосов, как помните, его призывал Селиванов), а из-за душевной лени. Обращаться с вопросами к Селиванову же, зачем ему, собственно, эскимосы, Куропёлкин не пожелал, чтобы не вляпаться в ещё какую-нибудь жидкую глупость.

Пока его никуда не торопили, и даже и впрямь было ему разрешено (высочайше дозволено) прогуливаться в здешних Аркадиях.

Велосипед заказывать он отказался. Рос при дорогах, на которых можно было гнать (хотя как это — гнать? кнутом, что ли?) двухколёсное устройство лишь за букетами неизвестно для кого. Не гонял, не было нужды. И велосипеда. Владик же оказался городом скорее для горнолыжников (по крутизне — второй Сан-Франциско). Если бы выпал снег в поместье Звонковой, Куропёлкину были бы хороши лыжи, а то и аэросани.

Нет, он решил просто погулять по поместью.

И сразу понял, что ему требуется отыскать Люк.

Зачем?

А чтобы ещё раз услышать (мысленно) крик: «В Люк! И немедленно!».

Неужели превратился в мазохиста? Так, что ли? Или просто желал, чтобы в неизвестном ему тереме (а может, и в известном, том, где размещалась опочивальня Нинон) в окошке будет сдвинута занавеска и на него взглянет дама, совсем недавно нырявшая в сиреневом купальнике в воду Аквариума.

Хотя, если верить Дуняше, та улетела в королевство Бруней и в Папуасию.

Но вдруг вернулась?

И вдруг ему, Куропёлкину, пешему прохожему, повстречалась бы отправившаяся на прогулку всадница с вуалью, не способной скрыть лицо и в особенности глаза женщины, и…

Что — «и»? Неизвестно, что…

Не повстречалась.

И слава Богу!

Может, только что закончила дела в Брунее и перебралась в Папуасию.

В какую ещё такую Папуасию! Чушь какая!

Следовало сейчас же отогнать дурацкие и пожароопасные мысли и продолжить поиски Люка, чтобы напомнить себе о важном для него уроке жизни.

Часа полтора пришлось прошагать Куропёлкину, прежде чем он оказался у знакомых ему построек, — можно посчитать, княжеским домом, усадебной конторой и флигелями для дворовых мужиков и баб, а также сооружением для водных процедур. Возникло искушение заглянуть именно в водяные процедуры и поболтать с массажистками-хохотушками Соней и Верой, но искушение это напугало Куропёлкина. Вдруг ни Веры, ни Сони там более нет, а если и есть, не зафыркают ли они, замужние нынче дамы, или хуже того, — не предъявят ли требований оплатить моральный ущерб за сокрушение в них нравственных ценностей.

Нет, заходить в Дом водных процедур Куропёлкин не отважился.

К тому же он вспомнил о спецбелье господина Трескучего, предназначенном для ночей в опочивальне, и, естественно, о трусах секретного изготовления, неизвестно какой команды, выданных ему в день Люка.

Воспоминания о спецбелье вызвали сейчас у Куропёлкина чуть ли не тошноты. А ведь прежде он относился к нему, как к непременному комбинезону с карманами для инструментов, необходимому истинному подсобному рабочему.

Людей Куропёлкину встречалось мало. Ему и прежде, скажем, в день похода по грибы шампиньоны, асфальтовые тропинки (теперь выложенные плитками) в траве, цветах и кустарниках увиделись пустыми, хотя и цветники, и плодовые растения требовали ухода садовников, но и садовники Куропёлкиным замечены не были. И сейчас поместье казалось безлюдным, даже и охранники будто бы здесь не существовали. Куропёлкин обошёл участок с постройками и увидел Люк.

То есть ненаблюдательный и не испытавший приключений человек мог бы и не заметить отсюда небольшой выступ из земли, покрытый чем-то стеклянным. Ну, колодец или, предположим, хранилище капусты и выращенного где-то рядом картофеля, бурт, что ли… Но для Куропёлкина тут было уже чуть ли не родное место.

Однако подходить к Люку Куропёлкин отчего-то не пожелал. Предчувствие остановило. И вовремя. А он и так был уже слишком близко от Люка и уходить от него (получилось бы — сбежать) вышло бы делом позорным и трусливым. К Люку подъехала мусорная машина. Выскочили уборщики городских отходов, числом — трое, и в одном из них Куропёлкин сразу же опознал выпытывавшего из него секреты на вилле во Флориде то ли хозяина, то ли унтер-исполнителя воли хозяев (неизвестно чего), тогда его имя было — Барри.

Куропёлкин осел в траву.

Однако русская трава не бамбук и утопить в себе Куропёлкина не могла.

Но может, это был и не Барри, а человек, похожий на Барри. Тем более что флоридский собеседник Куропёлкина на явочной вилле, окружённой протоками с голодными аллигаторами и ламантинами, способными по причине доброты душевной зализать до смерти, имел тогда наряд с ковбойскими мотивами, а на этом мусорщике, похожем на Барри, был фиолетовый комбинезон московского коммунального труженика и к комбинезону — служебная же каскетка.

— Эй, гражданин, который в траве, — услышал Куропёлкин, — не сочтёте ли вы возможным подойти ко мне?

— Сочту возможным, — сказал Куропёлкин.

Поднялся и подошёл к команде мусорщиков.

— Ну, так что, господин боцман с субмарины «Волокушка», — сказал предполагаемый Барри, — Земля имеет форму чемодана? Или как?

— Иногда — чемодана, — сказал Куропёлкин. — Иногда — мяча для игры в гольф. Иногда — груши. Как ей выгодней и удобней. Или не только ей, а и ещё кому-то.

— Спасибо за разъяснение…

— Не стоит благодарности, — сказал Куропёлкин.

— Вы не забыли, — Барри снял каскетку и провёл ладонью по рыжеватым волосам, — о чём я вас предупреждал?

— Не помню, — соврал Куропёлкин.

— А я предупреждал вас, Евгений Макарович, что в случае нужды мы вас отыщем хоть бы и в самом загадочном месте литосферы.

— А-а-а… — произнёс Куропёлкин, — что-то вспоминаю… Вы тогда ещё обещали достать для своих надобностей профессора Бавыкина. Вы добыли Бавыкина?

— Пока он нам не нужен…

— А не можете ли вы объяснить мне, каким макаром из вашего гостеприимного дома меня занесло сюда?

— Можем, — хмуро сказал Барри. — Но не будем.

— Ну ладно, — сказал Куропёлкин. — Бавыкин, о секретах которого вы пытались у меня вызнать, вам не нужен. А я-то вам зачем?

— Вы — Пробиватель, — сказал Барри.

— Во как! — воскликнул Куропёлкин. — А вы кто? Или кого вы представляете?

— Узнаете позже.

— Узнавать позже мне не интересно, — сказал Куропёлкин. — Попробую догадаться сам. Сопоставлю. Почему вам не нужен человек со странными идеями Бавыкин и надобен Пробиватель. Но засунуть меня сейчас в вашу мусорную машину и не пытайтесь. Тем более что вокруг поместья водятся существа, не менее забавные и опасные, нежели ваши голодные аллигаторы и даже ламантины.