Интриги дядюшки Йивентрия - Максим Ельцов

– Ты пьяна?

– Не пори чушь, вир Тонхлейн, и не оскорбляй своего компаньона, ибо только на нашем взаимном доверии и уважении строится успех всей кампании, – пробасила тоном наставника она и снова рассмеялась. – Я просто очень счастлива, Йозефик. Я еще девчонкой мечтала вот так вот ехать куда-то, и чтобы за окном мелькал весь мир и весь же мир ждал там впереди, – уже более или менее серьезно сказала она и откинулась в кресле. – А ты счастлив?

Йозефик попытался отсеять плевела мыслей от зерен ощущений и на основе результата сделать вывод, счастлив ли он. Снова наплыло ощущение Ветра, и сердце забилось чаще.

– Да!

– Ну и молодец. Давай ты порулишь, а я перекушу пока малость.

– Мы же завтракали, – удивился ее аппетиту Йозефик.

– И какой путь уже проделали! Это же два дня пешим ходом. Немудрено, что я проголодалась.

Логично – не подкопаешься. Поэтому Йозефик спорить не стал. Что ему, бутербродов жалко, что ли? Итак, теперь Сьомирина наслаждалась прекрасными видами отвесных стен леса, душившего дорогу, трепетными ноздрями ловила запахи распахивающегося перед ней мира, впрочем, тоже ограниченные тяжелым еловым ароматом с примесью ноток мхов и диких куцых цветочков, и, конечно, всухомятку смаковала бутерброды. Йозефик же в должности ее личного шофера познавал лишь прелести местных асфальтов. Он встретил черный аппетитный асфальт, серый гудящий асфальт, старый розоватый асфальт с гранитной крошкой, асфальт разбитый, асфальт разбухший и, конечно же, полностью отсутствующий асфальт – пожалуй, он теперь знал об асфальте все, что только можно.

Поглотив третий по счету бутерброд, Сьомирина впала в глубокую задумчивость. Она сидела и усердно формулировала вопрос. Йозефик это заметил и тактично ждал. В конце концов формулировка вопроса – это как носощипательная подготовка к славному чиху, и мешать ей нельзя.

– Гуйом отлично готовит. Особенно еду. А ты как считаешь? – издалека начала она. – Настоящую еду, которую ешь и сытым становишься. Да?

– Мне понравилось, – согласился Йозефик. В его животе была половина свиньи в виде бекона, конечно, ему это нравилось.

– Мне тоже, – поощрительно кивнула Сьомирина и вновь задумалась.

Йозефик опять перешел в режим тактичного ожидания. Кроме того, дорога начала кокетливо вилять, и он был рад помолчать и сконцентрироваться на вращении баранки.

– Я это вот к чему… Как правильно мясо козы называется? Козлятина или козлина?

Вопрос был коварен и необычайно сложен. Йозефик мог поклясться, что этих благородных и красивых животных он никогда не ел.

– Скорее всего, правильно говорить «козлина», ведь конину не конятиной называют, – выдал он свой вердикт.

Сьомирина как-то грустно уставилась в окно и пробормотала:

– Я съела весь наш запас бутербродов с соленой козлиной, Йозефик. Я себя хуже в жизни не чувствовала.

– Невкусно, что ли?

– Вкусно, – будто в страшном грехе, призналась Сьомирина.

– Ну, так и что тебе не нравится?

– Соленая козлина!

– Сама такая, – огрызнулся поглощенный дорогой Йозефик.

– Вот видишь. Ругательство какое-то, а не бутерброд.

– Вообще все такое мясо называют солониной, так что успокойся. И насчет соли. Раз уж мы теперь компаньоны, может, расскажешь мне про эти самые соли, которыми, ты говоришь, вся машина пропитана.

Сьомирина шевелила губами, пробуя на вкус слово «солонина» и пытаясь в нем уловить хоть какой-то намек на оскорбление, поэтому вопрос застал ее врасплох.

– А? Что?

– Соли. Расскажи про них.

– Ох, не сейчас, – отмахнулась она и вернулась к сравнительной лингвистической дегустации «солонины» и «козлины».

– Уже в который раз отказываешься говорить на эту тему. Наводит на подозрение, знаешь ли. Сама про доверие и уважение для успеха кампании уши медом заливает, а такую мелочь рассказать не хочет, – подцепил девушку Йозефик, пытаясь кривить улыбку на противоположную от нее сторону.

– Уважение? Ты меня только что соленой козлиной обозвал! – в шутку оскорбилась она. – На ходу не рассказать. Надо схемы всякие чертить, диаграммы… Нормальную презентацию сделать. А то ничего не поймешь.

– Знаю я эти презентации – сплошная вода, – презрительно скривился Йозефик. – Насмотрелся я всяких презентаций в Луприанском…

– Луприанском Университете или в Луприанском психиатрическом хосписе строгого режима № 29? – уточнила Сьомирина.

Йозефик ухмыльнулся удачной шутке, но по краю сознания, как грязная тряпка, скользнула мысль, что он гораздо больше выложил госпоже Похлада про господина вир Тонхлейна, чем она ему про себя. Оставил для себя небольшую мысленную заметку: «Заполнить лакуны о прошлом Поганки. Нет. Поганка – слишком фамильярно. Заполнить лакуны о прошлом госпожи Похлада. Нет, так слишком официально. Заполнить лакуны о прошлом Сьомирины. Милой Сьомирины… Эк тебя на поворотах заносит, родной».

– И там, и там. Везде всего понемножку. А откуда ты знаешь про все эти пески, соли и ужасы, сокрытые в глубинах космоса?

– Как откуда? Из книг. В книгах много чего интересного есть, – Сьомирина была искренне удивлена.

– Не надо считать меня дикарем, госпожа Сьомирина. Я, хочешь верь, хочешь нет, читать умею, – огрызнулся Йозефик, – но что-то ни разу не встречал даже упоминаний о подобных вещах.

– Еще бы ты их встретил! Ты же из Лупри! – воскликнула Сьомирина и даже хлопнула себя по коленке.

– И?

– Что и?

– И что, что я из Лупри?

– Как что? Ох, ты даже этого не знаешь. Ну, еще бы, ты же из Лупри!

– Слушай, уважаемая, – начал раздражаться Йозефик. – Твоя привычка увиливать от прямых ответов начинает меня беспокоить. Я с тобой был вполне откровенен, а вот ты постоянно юлишь. Это не по-компанейски.

«Фуф, высказал, – с облегчением подумал молодой человек, и тут его сердце ёкнуло: – Надо ведь еще ответ услышать».

Сьомирина растерялась и не знала, что ей сейчас следует ответить. Она тяжело вздохнула и беспомощно посмотрела на Йозефика. Ее взгляд поразительно плавно превратился из взывающего о помощи в по-родительски покровительственный. Она даже не моргнула при этом.

– Ты ничего не знаешь, Йозефик. А я не знаю, с чего начинать, – мягко сказала она. – Понимаешь, Лупри – это самое мерзкое пятно серого уныния в мире, полном красок и чудес. Порой эти чудеса чудовищны настолько, что лишают рассудка и жизни, порой они так прекрасны, что делают то же самое…

– О, как запела, – буркнул Йозефик, – теперь я посол города серых идиотов.

– Не надо огрызаться. Ты послушай лучше. Я сама все только в общих чертах знаю, так что на точные даты не рассчитывай.