Американская разведка против Сталина - Николай Платошкин

В 1939 году Бломе был назначен заместителем руководителя национал-социалистического союза врачей и получил звание генерала медицинской службы. В том же году был кооптирован в депутаты рейхстага (вместо умершего лидера Имперского союза врачей Вагнера). 29 августа 1939 года, за два дня до вторжения немецких войск в Польшу, Бломе назначили заместителем министра здравоохранения рейха. С 1940 года «профессор» возглавил имперский исследовательский совет (Reichsforschungsrat) по вопросам наследственной и расовой чистоты.

В 1942 году Бломе выспустил книгу «Врач в бою», ставшую бестселлером. В ней он, в частности, отвергал клятву Гиппократа. В мае 1942 года после уничтожения 100 тысяч евреев в лагере Хелмно Бломе поддержал мнение тамошнего гауляйтера НСДАП о таком же подходе к 35 тысячам поляков, больных туберкулезом в открытой форме.

Именно под руководством Бломе в Германии проводились испытания биологического оружия на людях. Формально программа была замаскирована под борьбу с раком, за что Бломе официально отвечал в рейхе с 1943 года. Врачей – «борцов с раком» объединили в рабочее сообщество «Громоотвод» (Arbeitsgemeinschaft Blitzableiter). Недалеко от Познани под руководством Бломе разрабатывали прибор для распыления бактерий с самолета. Там же испытывали препарат для борьбы с колорадским жуком[335] и продолжали опыты по переохлаждению людей.

Миллиарды специально выведенных и устойчивых к химическим препаратам колорадских жуков Бломе хотел использовать для уничожения продовольственного потенциала СССР.

В августе 1943 года Бломе принял Гиммлер, допустивший мысль о «биологической наступательной войне со стороны Германии». При этом, правда, рейхсфюрер СС сослался на упомянутый выше запрет Гитлера, но не исключил, что фюрер пересмотрит его. В любом случае Бломе получил приказ продумать распространение микробов чумы на вражеских территориях. «Человеческий материал» для опытов из концлагерей, подчеркнул Гиммлер, – вообще не проблема.

В ноябре 1943 года Гиммлер направил в помощь Бломе врача-австрийца Карла Йозефа Гросса, члена СС с марта 1938 года. До этого Гросс «экспериментировал» с возбудителями различных болезней в концлагере Маутхаузен.

Гиммлер поручил Бломе и Гроссу осуществление проекта «Хорек». Проводились эксперименты по заражению грызунов (особенно крыс), чтобы они заносили чуму на вражескую территорию.

Сторонником идей Бломе по началу бактериологической войны был Пауль Шрайбер (1893–1970), получивший степень доктора медицины в университете Грайфсвальда в 1920 году. В 1936 году Шрайбер был главным медицинским куратором Олимпийских игр в Берлине, а после начала войны служил в медицинском управлениии вермахта начальником отдела науки. В отличие от Бломе более дальновидный Шрайбер в НСДАП не вступил, хотя был столь же искренним сторонником нацизма.

В октябре 1942 года Шрайбер участвовал в заседании на тему «Медицинские вопросы при несчастных случаях на море и переохлаждении», на котором рассматривались итоги экспериментов на людях в концлагере Дахау. В мае 1943 года Шрайбер руководил совещанием врачей вермахта. Там возник спор относительно целесообразности испытания на узниках лагерей сыпного тифа. Когда один из врачей, Герхард Розе, осмелился подвергнуть эти бесчеловечные эскперименты критике, Шрайбер лишил его слова и вычеркнул замечания Розе из протокола совещания.

Узникам концлагерей в Бухенвальде и Нацтвайлере по указанию Шрайбера вводили бактерии сыпного тифа и малярии, что нередко приводило к смерти «подопытных». В Бухенвальде евреям вводили в вену фенол, чтобы понять, как быстро и от какой дозы может умереть человек. Шрайберу сообщали, что узники умирали «в страшных судорогах»[336].

Бломе и Шрайбер одобрили эксперименты с наркотиками в лагерях Дахау и Маутхаузен. Евреям и цыганам давали мескалин, вещество, получаемое из мексиканских кактусов пейоти и вызывавшее галлюцинации, а также нарушение мыслительного процесса. Еще в 1927 году в Германии был опубликован первый научный труд, посвященный эффектам мескалина, – «Дурман мескалина» («Der Meskalinrausch»). Опыты в концлагерях имели своей целью с помощью мескалина «развязать язык» «подопытным».

К «сожалению» для Бломе и Шрайбера, опыты показали, что в отличие от гипноза (с ним немцы тоже экспериментировали) даже «наивысшие дозы мескалина» не смогли навязать «подопытным» чужую волю. В то же время налицо «прекрасные предпосылки» для использования мескалина при допросах СС. Под влиянием этого наркотика жертва (в концлагере Дахау) была готова рассказать даже «самые интимные подробности»[337]. В экспериментах с мескалином участвовал и Рашер.

Немцы активно использовали во время войны и психостимуляторы, особенно первитин (метамфетамин). Впервые этот препарат был синтезирован из эфедрина в 1893 году японским химиком Нагаи Нагаёси. В 30-е годы фармацевты фирмы «Temmler Werke» в Берлине использовали его как стимулирующее средство, под названием первитин (pervitin).

Метамфетамин химически (структурно) схож с адреналином, поэтому оказывает сильное адреномиметическое действие на периферическую нервную систему – сужает периферические сосуды, повышает артериальное давление, ускоряет сердцебиение, вызывает расширение зрачков, повышает функциональную активность скелетных мышц, особенно при утомлении. При правильном индивидуальном дозировании метамфетамин уменьшает чувство усталости, вызывает прилив сил, повышает умственную и физическую работоспособность, снижает потребность во сне и подавляет аппетит («анорексигенное» действие).

Использовать первитин Гитлеру в военных целях предложил глава Института физиологии Берлинской академии военной медицины Отто Ранке. Начиная с 1938 года, это вещество применяли систематически и в больших дозах в армии, официально вводя в «боевой рацион» летчиков и танкистов. В продаже даже появился «Panzerschokolade» (танковый шоколад) с добавкой первитина. За время Второй мировой немецкие солдаты приняли не менее 200 миллионов таблеток первитина.

В частности, и сам Гитлер получал ежедневные инъекции первитина от своего личного врача Теодора Морелля начиная с 1936 года, а после 1943 года – по несколько раз в день. С середины 1941 года первитин выдавался в рейхе гражданскому населению только по рецепту – почти весь препарат шел на восточный фронт.