Последние парень и девушка на Земле - Шиван Вивьен

мамой? – спросила я, уже зная, каков будет ответ.

– Да нет. Все в порядке. Я подошел к ее прилавку, подумав, что она вас сможет вас вызвать по громкой связи, но она была слишком занята.

Мы вернулись к машине Джесси, он открыл багажник и сложил туда покупки.

– Мне пришлось вернуть зеркальный шар, пиньяту[7] и бамбуковые факелы, – сообщила я. – У меня не хватило наличных.

– О, черт! Я собирался воспользоваться кредитной карточкой моей мамы. Не беспокойся. Завтра я принесу тебе наличные.

Проверив, пристегнута ли Джулия, Джесси отвез меня домой. Музыка в машине играла слишком громко, может быть, для того, чтобы помешать мне разговаривать. Я разглядывала парня уголком глаза, пытаясь понять, все ли с ним в порядке. У меня к нему было столько вопросов.

Мне было неприятно, что он так откровенно мне солгал, но я также понимала, что им двигало. Здесь явно происходило что-то труднообъяснимое. Что-то слишком личное. И хотя Джесси хотел держать меня от всего этого как можно дальше, я все равно почувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо прежде, просто потому, что я при всем этом присутствовала. И по тому, как крепко Джесси сжимал мою руку по дороге домой, я чувствовала, что он счастлив от того, что в эту минуту я рядом.

Мы все более сближались. И это было хорошо.

Глава 29. Четверг, 30 мая

Ветрено. Максимальная температура 70 градусов по Фаренгейту.

Если бы Ливай не уволил меня еще до того, как засунуть чек на мою заработную плату в мой шкафчик, то невыход на работу с ним в среду, как мне казалось, непременно должен был бы заставить его поставить на нашем сотрудничестве крест. Но, по-видимому, тут я была не права. Ливай подошел к моему шкафчику после того, как я покинула комнату, где обычно делала уроки Я стояла на коленях на полу, вычищая из своего шкафчика все, что там еще оставалось. Завтра состоится церемония выпуска и будет последний день занятий.

– Привет, Кили.

Я даже не взглянула на парня. Я все еще была зла на него из-за того, что он сказал мне в домике смотрителя кладбища.

– Привет, Ливай.

– Хм… когда ты сбежала от меня в середине рабочего дня, означало ли это, что ты официально увольняешься?

– Что-то типа того. А тот чек, который ты засунул вчера в мой шкафчик, означал ли он, что отныне я уволена?

– Что-то типа того, – смущенно сказал Ливай. – Но вот в чем закавыка. Сегодня мне действительно нужна твоя помощь. – И он объяснил, что после того, как началось возведение плотины, темп его и моей работы значительно увеличился. – Ну, ты знаешь, обычно после школы нам надо было вычистить от шести до восьми домов. Так вот, вчера с нас хотели получить уже двенадцать – я смог проверить и вычистить только восемь, – а сегодня они уже хотят, чтобы мы проверили и вычистили целых восемнадцать домов.

– Восемнадцать – это однозначно невозможно.

Ливай присел на корточки:

– Я знаю. Но может быть, пятнадцать – это возможно, если мы будем вкалывать по-настоящему. – Должно быть, парень увидел, что я нахмурилась, потому что в его голосе появились умоляющие нотки. – Просто помоги мне разгрести этот завал и после этого можешь уходить. Помни, ты моя должница. Тебе нужна была работа, и я дал тебе работу. И я тебя не подгонял. Практически я позволял тебе ничего не делать.

– Ну, я не знаю, – сказала я, чтобы он помучился. Мне нравилось, когда он меня просил.

– А что, если я отдам тебе и свою долю заработка? Тогда сегодня ты заработаешь вдвое больше.

Пятнадцать домов по двадцать долларов за каждый, будет триста баксов за один день. И поскольку я потратила вчера в «Уолмарте» все мои деньги, я сказала:

– Идет.

– Я встречу тебя после школы, – быстро сказал Ливай. А потом ушел.

Я удивилась, что он так быстро смылся, но тут ко мне подошел Джесси:

– Чего хотел Хемрик?

– Чтобы я сегодня вышла на работу.

– Пожалуйста, Кили! Да брось ты уже наконец эту дурацкую работу!

– А ты подумай вот о чем. Пока мы с Ливаем в хороших отношениях, он ни за что не расскажет своему отцу про наш тайный выпускной бал.

Джесси кивнул:

– Веский аргумент. Но после сегодняшнего дня уходи, ладно? У нас с тобой осталось не так уж много времени, и я не хочу, чтобы ты транжирила его с Хемриком.

Я поцеловала его:

– Обещаю.

* * *

Наверное, я так и продолжала бы злиться на Ливая, если бы не видела, как на него действует эта работа. Не в том смысле, в каком она действовала на меня, что было прямо связано с моим отцом. Но у Ливая были собственные беспокойства. Он хотел угодить своему отцу. И еще он беспокоился по поводу своей речи на церемонии выпуска. Он все время бормотал ее про себя. Хотел он признать это или нет, но у него должны были быть хоть какие-то чувства по поводу окончания школы. Невозможно было себе представить, что он придет на тайный выпускной бал, так что пятница станет для Ливая концом его связи с эбердинской средней школой.

Поэтому ради него я старалась работать как можно лучше. Я собирала в пакеты брошенные пожитки уехавших жителей куда быстрее. Это даже было не очень трудно, потому что вещи, которые я находила, были мне уже менее интересны. Я давно перестала начислять им баллы за странность. Это все был мусор – мусор, который губил все усилия моего отца, – и чем быстрее я его выбрасывала, тем меньше он меня доставал.

– Слушай, можно я задам тебе вопрос про мою речь? Я должен сделать выбор между двумя цитатами из Альберта Эйнштейна, и я не могу решить, какая из них лучше. – Из заднего кармана своих брюк Ливай достал пачку карточек для заметок. Почерк у него был очень аккуратный и разборчивый, но в нем проскальзывало что-то детское, как будто он упражнялся в переписывании прописей. – Итак. Какая из них кажется тебе более вдохновляющей? – Он прочистил горло. – «Важно не переставать задавать вопросы»? Или: «Старайтесь стать не человеком успешным, а человеком ценным»? Я вроде как склоняюсь к последней.

– И ты хочешь, чтобы я ответила тебе честно?

Ливай сморщился:

– Мм… может, и нет.

– На мой взгляд, обе цитаты невообразимо скучны. А также до того затерты и избиты, что полностью потеряли свой первоначальный смысл.

– О, Иисусе, ты что, всегда говоришь без утайки? – Ливай застонал. –